оперы», им милостиво разрешили заглянуть в зал, чьи стены слышали всех знаменитых мастеров вокала на протяжении двух веков.
– Не хочешь спеть? – предложил Валерий, когда они подошли к оркестровой яме перед сценой. – Проверить акустику, так сказать.
– Зачем? – смутился Максим. – Здесь великолепная акустика, я знаю.
– Как хочешь, – пожал плечами Валерий. – Надеюсь, ты меня пригласишь на концерт?
– Не на концерт… я буду петь в опере…
– Не все ли равно, где петь?
– Конечно, не все равно.
Валерий глянул на сдвинувшиеся брови Бусова, засмеялся.
– Извини, я не хотел тебя обидеть. Конечно, в оперу не пригласят кого попало. Во всяком случае, наша попса здесь не поет.
К вечеру, исколесив центр Москвы, Максим осоловел и с трудом добрался до квартиры Валерия. Более привычный к таким походам Валерий, видя состояние приятеля, отправил его в ванную, а сам заварил чай. Однако, искупавшись и выбравшись в халате на кухню, Максим обнаружил там кроме хозяина еще двух гостей, Георгия и пожилого с виду мужчину ненамного старше самого Георгия. Впрочем, первое впечатление оказалось ложным. Впоследствии выяснилось, что спутнику Витязя по имени Иннокентий, которого он называл потворником, исполнилось сто пятьдесят лет.
– Ну, вы тут посидите, – сказал Валерий, поднимаясь со стула, – чайку попейте, а я пойду искупаюсь.
– Вы хотите поговорить со мной? – догадался Максим, с трудом удерживаясь от зевка; он расслабился после ванной и хотел спать.
Георгий посмотрел на спутника.
– Он не в тонусе.
Иннокентий усмехнулся, заглянул в глаза Бусова.
– Сейчас мы ему тонус поднимем.
В голове прошумел морозный ветерок, и Максим с удивлением почувствовал прилив сил. Голова прояснилась. Сон отступил. Кровь побежала по жилам энергичней.
– Что вы… сделали?! – прошептал Максим.
– Сняли морок, – серьезно ответил Иннокентий. – Спать хочешь?
– Н-нет! Кто… вы?
Иннокентий покосился на Георгия.
– Он летописец Рода, – сказал Витязь. – Тот, кто знает истинную историю славянства, Рода русского и вообще человечества. Зимой мы с ним кое-что рассказали тебе, приоткрыли завесу тайны, сегодня, накануне Купалы, хотелось бы дать тебе еще часть знания.
– Зачем?
Гости переглянулись.
– Хороший вопрос, – проговорил Иннокентий, глядя на Бусова с легкой озабоченностью. – Не ошиблись ли вы, ратники, с избранником?
Максим покраснел, осознав, что своим дурацким вопросом породил в душе потворника-летописца тень сомнения.
– Не ошибается только лежачий камень, – философски откликнулся Георгий. – Хотя я уверен, что мы не ошиблись. Просто он еще молод и полон уверенности, что живет правильно.
