потом бесполезные рискованные акции на десять тысяч фунтов. Траты росли стремительно и непредсказуемо. Так случается, когда человек не признает существования проблемы, перестает контролировать ее, и она начинает руководить его действиями.
– Черт, – пробормотал Йен, пытаясь достать из внутреннего кармана пиджака ключи от своего «Астона».
Коробка упала в лужу, бумаги рассыпались. Он поспешно сгреб их обратно и отпер дверцу машины. Засунул коробку под пассажирское сиденье, а сверху бросил пиджак. Завел мотор и тронулся с места, поглядывая в зеркальце заднего обзора, желая убедиться, что за ним не следят. Во время ленча никто не заподозрит побега, а потом будет поздно. Йен выехал из города, чтобы укрыться в своем любимом, перестроенном из старинного амбара доме, уютно примостившемся в одной из узких долин среди холмов Девоншира.
В дороге его терзало раскаяние. Нет, не из-за денег; деньги он забрал, потратил и ничуть об этом не жалел. Более того, в глубине души теплилось облегчение: наконец-то все закончилось. Раскаяние возникло по отношению к жене Дебби, ведь они вместе любовно реставрировали свой амбар – когда еще не было ни денег, ни работы… ничего. Однажды Дебби отправилась за покупками и обнаружила, что совместный счет заблокирован. Позвонила в банк, чтобы узнать, что произошло, и выяснила: баланс не просто равен нулю, а в минусе. Спросила мужа, и тот солгал, заверив, будто произошла какая-то ошибка, и на следующий день пополнил счет, но не своими деньгами, а чужими. Дебби успокоилась и больше интереса не проявляла – до тех пор, пока случайно не открыла письмо, в котором говорилось о займе под залог собственности для выплаты долга по другой закладной на ту же собственность. Йена предупреждали, что, если он не внесет нужную сумму, недвижимое имущество конфискуют. Дебби позвонила в банк и услышала, что муж занял огромные деньги, выставив в качестве гарантии их общий дом. Не потребовалось особых хлопот, чтобы узнать: виллу на юге Франции уже постигла печальная участь.
Йен свернул на подъездную аллею и увидел на лужайке догоравший костер. Дебби забрала всю мебель, оставив лишь обеденный стол. Этот дубовый, сделанный по особому заказу стол делил с ними радости и беды, и вот теперь, расколотый на дрова, тлел прямо перед домом.
Он обернулся, чувствуя на себе взгляды, хотя точно знал, что никто за ним не следит. Мания преследования неумолимо нарастала. Йен уже давно приобрел привычку озираться и посматривать через плечо. Адреналин переполнял кровь. Порой он спрашивал себя, что произойдет, когда его все-таки поймают. Теперь, когда Дебби ушла, ни одна живая душа о нем не вспомнит. А те, кто вспомнит, выстроятся в очередь, чтобы вонзить в спину нож. Йен взглянул на величественный дом, который все еще обожал, поразился, как удалось создать подобное великолепие. Он умен, не так ли? Посмотрел вокруг, на принадлежавшую ему землю, и с особой остротой осознал, что ее тоже заберут. Пропадет и сад, и небольшой лес, и поле за участком, купленное специально для собак. Впрочем, собак Дебби тоже забрала.
