было сказано доверительным шепотом.
Я кротко кивнул в ответ.
Через некоторое время откуда-то снаружи донеслись шаги, и с входной двери сняли засов. Свет и морозный воздух ворвались вместе с ветром в раскрытую дверь, ослепив и опьянив узников, собравшихся у порога. Началась раздача и давка. Я держался рядом с Бурдуковым. Он довольно ловко пролез к входу и ухватил две оловянные миски, одну из которых сунул мне в руки. Миска была мятая и выглядела немытой, я обтер ее полой гимнастерки и, дождавшись удачного момента, протиснулся к раздаче. Не глядя на меня, пожилой монгол шлепнул черпаком в миску коричневое варево из чумизы, после чего я поспешил уйти в сторону.
– Кирилл Иванович, чего ж вы? Идемте скорее, – звал меня за собой мой новый знакомец господин Бурдуков.
Прикрывая рукой миску, я начал проталкиваться вслед за ним.
«Офицерская зала» была самым дальним помещением от входа. Народу действительно было поменьше, да и вонь казалась вполне терпимой. Кашель и стоны здесь не раздавались вовсе, а нары были расставлены в таком порядке, что образовывали у дальней стены своеобразный амфитеатр, пространство которого было застелено не очень чистыми тряпками. Тут велась оживленная беседа, но все внезапно смолкли, когда Алексей Васильевич ввел меня в помещение.
– Господа, вот Кирилл Иванович. Вчера вечером его к нам перевели. Надеюсь, расскажет нам, что теперь в городе происходит.
Бурдуков устроился на тряпках среди остальных арестантов, миску с едой поставил перед собой. Жестом предложил мне присесть, вытер руку о свое мятое пальтишко и, захватив из миски пальцами чумизы, зашевелил усами, приступив к трапезе.
Я опустился на пол напротив «зрителей», тоже вытер руку о гимнастерку и начал молча есть. Каша была холодная и пресная, в ней попадались камешки и солома, но аппетит у меня проснулся волчий. Покончив с едой, я провел пальцем по краям миски, собирая остатки. Все это время мои зрители сохраняли молчание; одни ели, другие просто наблюдали за моими действиями. У меня оказалось немного времени для того, чтобы собраться с мыслями. В нескольких словах я описал ту ситуацию, которую встретил в Урге на момент своего ареста.
Арестовали меня, как одного из многих, почти сразу после второго неудачного штурма Урги бароном фон Унгерном. Ждал своей очереди на допрос пару недель на гарнизонной гауптвахте китайских казарм. После таких допросов назад никто уже не возвращался. По вечерам слышал выстрелы; сделал вывод, что всех, кого допрашивали, расстреляли. Но сегодня видел кое-кого из арестованных вместе со мной и понял, что ошибался. С обстановкой в городе почти не знаком, попал в Ургу проездом во Владивосток, да вот застрял. Из города не выпускают, в город не впускают, ожидают очередного нападения барона.
Присутствующие арестанты довольно быстро потеряли ко мне интерес, было понятно, что свет на события в городе я не пролью. Однако Бурдуков не сдавался, он
