в камере висела давящая тишина. Андрей судорожно пытался вспомнить, как он здесь оказался, а главное – за что? Последним, что он помнил, была свадьба с франкской шлюхой. Мими, Коко, или как ее там? Демон бы помнил! Но не мог же отец запихать его в тюрьму за невинную шутку? И тюрьма явно не франкская, а русская. Наверняка столичная, Владимирская.
Проклятье. Как?!
В животе шевелился ледяной ком, норовил схватить щупальцами за горло.
– Нечего сказать? – так же тихо и тяжело уронил отец и слегка пнул Андрея по ноге. – Поднимайся, бесстыжий выродок.
– Ты перестарался с воспитательными мерами, папенька. – Холодное равнодушие далось Андрею тяжело. Но не показывать же отцу свой страх!
– Не достарался. Драть бы тебя на конюшне, да поздно.
Стараясь ровнее держаться на ногах и не морщиться от тошноты и головной боли, Андрей поднялся. Зазвенели кандалы на руках, скрепленные цепью с ножными.
Вот тут страх захлестнул его с головой, смял, выдавил дыхание. Каким бы «золотым мальчиком» ни был Андрей, даже он знал: в Руссии так сковывают лишь каторжан и смертников. После приговора.
Господи. Господи! Что происходит? Как? За что?!
– Объясни наконец, – едва удерживая голос от дрожи, спросил Андрей. – Неужто я так плохо исполнил твое повеление, что заслужил каторгу?
Отец побледнел, вздрогнул и шагнул к нему, замахнулся…
Оплеуха обожгла лицо, сбила с ног – Андрей упал бы, не будь за его спиной стены. Зато в голове прояснилось. И стало совершенно понятно, что это все – не сон.
– Ах ты, мразь. Пытаешься свалить свои грехи на меня? Гаденыш! – Отец снова замахнулся.
– Прекрати! – Андрей попытался выставить руки вперед, но цепь была слишком коротка, так что он снова едва не упал. – Проклятье… Хватит драться! Подумаешь, женился на Мими, что ты взбеленился? Вот бумаги, кстати. Ты же велел жениться, я и женился.
Он нес какую-то чушь, зачем-то совал отцу найденные за пазухой бумаги, а в голове было пусто-пусто, ни одной связной мысли.
– Ты… – отец нахмурился, забрал бумаги и отступил с таким видом, словно ему противно не то что касаться, а дышать одним воздухом с сыном.
Что ж, Андрею тоже было противно дышать тюремной вонью. Но не он себя сюда запихнул! И не набедокурил он на тюрьму, ни разу! Они с Морисом только собирались кое-что провернуть, что непременно должно было достать старого пня до самой печенки, но не до такой же степени!
– Я, папенька, я. Твой сын. Забыл, как я выгляжу?
– Лучше бы забыл. Ты… – Князь Михаил сжал кулаки и заложил их за спину. – У меня теперь только один сын, Ярослав. Слышишь? Ты, убийца – мне не сын!
Андрей пошатнулся безо всяких оплеух. К тому, что достойный и любимый сын у князя Михаила только один, младший – он давно привык. Но что он сам – убийца? Никогда!
– Ты с ума сошел. Никого я не убивал!
– Замолчи, я не желаю слушать твою жалкую ложь. – Голос князя снова был
