смерть и землетрясение. Так говорил дедушка Махакассапа.
– Когда-то не умели предсказывать и солнечные затмения, – сказал профессор.
– А когда будет землетрясение в Танги? – спросил я. Но ответ меня не интересовал. Я вдруг понял, что если сейчас не усну, то умру от усталости; профессор что-то ответил, но я уже проваливался в глубокий, как обморок, сон.
А проснулся я оттого, что заложило уши, – самолет снижался. Директор Матур склонился надо мной и больно вцепился в плечо:
– Проснитесь, майор!
ВЛАДИМИР КИМОВИЧ ЛИ
Наш бравый офицер, который полагал, что землетрясение нельзя предсказать, как собственную смерть (если буду писать воспоминания, обязательно поставлю слова его дедушки в эпиграф), заснул мгновенно, не дослушав Отара. Словно его выключили.
– Там есть озеро, – сказал Отар. – Подземный стресс хорошо читается в упругой среде.
Я поглядел в окно. Сначала мы летели над плоской равниной, потом среди нее начали появляться невысокие пологие холмы, поля карабкались по их склонам, лишь на вершинах росли купы деревьев. Иногда из них вылезали белые пагодки. Потом холмов стало больше, склоны их круче и лес занимал все больше места, лишь по берегам речек остались проплешины полей и цепочки домиков. Я обернулся к девушке. Хорошо, что она попала на самолет. Девушка закрыла глаза, но ресницы чуть подрагивали. Она не спала. Я сказал Отару, что наш майор мне нравится. Может быть, переворотом руководят не черные полковники? Отар пожал плечами.
Прошло около часа с тех пор, как мы поднялись. Пить хотелось жутко. Мой организм был совершенно обезвожен. Самолет летел невысоко. Над нами было голубое небо и солнце, зато сбоку, над горным хребтом, стояла стена сизых туч.
Я взглянул вниз. Мне показалось, что кто-то сигналит нам с земли зеркальцем. Какая чепуха, подумал я, как можно заметить зеркальце с такой высоты! И в тот же момент я увидел, как кто-то невидимый провел над плоскостью самолета рукой, измазанной в чернилах. Чернила упали цепочкой капелек. Самолет тряхнуло, и я тогда догадался, что это не капельки, а дырки в крыле. И тут же из мотора потянулся дымок. Наверное, я непроизвольно привстал и вжался в стекло. Отар сразу почувствовал неладное.
– Что?
Он пытался встать, но его не пускали ремни. Линия горизонта начала медленно клониться, будто перед нами был склон горы. И тут заверещал толстяк. Он ринулся к майору и стал его трясти:
– Майор, проснитесь! Майор, мы падаем!..
ВАСУНЧОК ЛАМИ
Молодой иностранец, похожий на горца, с добрым лицом, бесцеремонно глядел на меня в ресторане, где я ждала, сгорая от страха, тетушку Амару. Наверное, вид у меня был неприглядный. Нехорошо, что в такой момент я обратила внимание на мужчину.
Когда тетушка подвела меня к майору, я с удивлением узнала в нем Тильви Кумтатона, который учился с моим братом в колледже, даже приходился мне родственником и бывал у нас дома. Меня он, конечно, не узнал. Десять лет назад я была девочкой. Тильви был недоволен, что из-за меня
