Ему совсем не с чем было сравнить богатое поместье, ведь он почти с рождения жил в крестьянском доме. Он не испытывал зависти, а дивился как зеваки, что застывают в восхищении, оказавшись перед прекрасным полотном умелого художника. Немногословный лакей, в щедро напудренном парике и ливрее синего, расшитого шёлком сукна, едва заметно скривившись, взял лошадь под уздцы.
– Пожалуйте за мной. – Сухо проронил он.
Оказавшись на хозяйственном дворе, и Марсель и папаша Ястреб почувствовали себя свободней.
– Ты, метатель кинжалов? А старикан, кучер? – Бесцеремонно спросил лакей пренебрежительно взглянув на Креспена.
– Мы оба даём представления. – Процедил юноша. – Если я и владею трюками, то только благодаря отцу, и вам стоит говорить с ним повежливей.
– Всенепременно, сеньоры голодранцы. – Хмыкнул лакей, отвесив шутовской поклон.
Папаша Ястреб успел вцепиться в блузу сына до того, как сжатая в кулак рука достигла цели.
– Марси, сынок, умерь свой пыл. – Зашептал Креспен. – Не хватало ещё провести ночь в тюрьме из-за надменного выскочки.
На ухоженную лужайку перед особняком выходила широкая терраса, сплошь увитая диким виноградом. На обтянутых плотным атласом диванчиках и козетках, расположились несколько дам. Им вовсе не доставлял неудобства моросящий дождь. Они оживлённо беседовали, потягивали вино и, с блестящими от любопытства глазами, посматривали на лужайку. Появившийся на ней папаша Ястреб с деревянным щитом для кинжалов, вовсе не вызвал у них интереса. Мужчина был в летах, бедно одет и ко всему не хорош собой. Фи, неужели вдова графа Лагранж-Шансель, молодящаяся Антуанетта, решила подшутить над ними? Она обещала завораживающее зрелище, вряд ли кривоносый мужлан может усладить взор. Но графиня спокойно обмахивалась веером, хитро поглядывая на подруг. Внезапно на лужайке показался всадник. Он появился так стремительно, что право же, походил на возникший из моросящей пыли призрак. Дамы подались вперёд, и спустя несколько мгновений приоткрыли рты от восторга. Их совершенно не тронули ни опасные трюки, ни блестящая ловкость юноши. Они без смущения обменивались репликами, словно обсуждая ценность выставленной на аукцион вещи.
– Хм… у Антуанетты не дурной вкус. Парнишка несомненно заслуживает внимания.
– Да, дорогая. Сложён этот простолюдин на редкость. И такой рослый!
– Однако мальчик весьма привлекателен. Должно быть, ему не больше двадцати.
– По мне, он слишком уж грубоват. – Вклинилась в разговор сухопарая некрасива шатенка с узким личиком. – Он похож на дикаря. В нём нет утончённости, что присуща знатному человеку.
– Да что с того, Флоранс? Его необузданный нрав видно издалека, он наверняка пылок в любви.
– Оставьте, Симона, о какой любви речь? – Не унималась Флоранс, отчаянно пытаясь скрыть вожделение,
