Просто предупреждаю, чтобы Анечка знала, кому можно доверять. Серёжка её в обиду не даст. У него кулак знаешь какой? – тётя Маша сжала кулак и выставила его перед самым носом девушки так, что у той глаза скосились. – Вот в прошлом годе…
– Маша! – более твёрдо оборвала её речь Екатерина Эдуардовна.
– Молчу, молчу, – махнула та рукой и подняла стопку. – Ну, бабоньки! За Анечку – внученьку нашей Катеньки! Чтобы всё у неё было хорошо.
Подруги поддержали тост и залпом осушили наполненные стопки. Потом дружно поморщились, кто-то передёрнул плечами, закусили колбасой, солёными огурцами, тётя Маша – борщом.
– Анюта, – обратилась к ней бабушка, которая к своей стопке не притронулась, – я сейчас тебе борща горяченького налью.
Анна так давно не приезжала в Россию, что уже и забыла местные блюда. Из вежливости она улыбнулась и кивнула, и Екатерина Эдуардовна поторопилась на кухню. Женщины вернулись к шумным разговорам, из которых англичанка могла различить лишь отдельные фразы, мало её интересующие. Она отвлеклась на рассматривание квартиры. Именно такой девушка её и запомнила. Добротная стенка-горка, забитая книгами и хрустальной посудой, телевизор, большой диван, два кресла, низкий стеклянный столик, сдвинутый в угол зала. Стена над диваном по-прежнему увешана старыми и новыми фотографиями. На одной из них – улыбающийся дедушка, которого вот уже семь лет как нет. Анна хорошо запомнила свой прошлый приезд в Ясен-Батарск. Нынешнее застолье она сейчас сравнивала с русскими похоронами: там тоже подавали красный суп. Ага, тот самый, который Екатерина Эдуардовна в ту же минуту поставила перед внучкой. Анна ошарашенно посмотрела в тарелку, где в жирном красном бульоне плавали куски овощей, говядины и сметана. Бабушка заботливо подала девушке салфетку и ложку, придвинула перечницу и тарелку с хлебом. Анне очень не хотелось расстраивать Екатерину Эдуардовну, да и мама просила не обижать бабушку, но вряд ли она сумела бы это проглотить.
Нервно улыбнувшись, Анна подняла лицо и посмотрела на жующих женщин. Свиное сало, селёдка, бутерброды с копчёными шпротами, салат из помидоров и огурцов в майонезе уходили так, что за ушами трещало. Но ничего из этого не вызывало у Анны аппетита, а наоборот, девушку начинало мутить. Блюда, не сочетающиеся между собой и уж точно не имеющие праздничного вида, здесь считались украшением стола.
– Кушай, – добродушно улыбнулась Екатерина Эдуардовна.
Анна посмотрела в её серо-голубые глаза, сверкающие безграничной радостью, и не смогла отказать. Поглубже вдохнув, девушка принялась перемешивать борщ со сметаной. Едва она собралась поднести ложку с супом ко рту, как из прихожей раздался голос Сергея:
– Ма, пузырь возьми!
– Ну так занеси сюда! – выкрикнула тётя Маша из-за стола настолько громко, что у Анны зазвенело в ухе.
– Не могу я! Тороплюсь! – отозвался парень.
– А что
