поцелуй настойчивых жестких губ, коснувшихся моих. Он немного наклонил меня вбок. Языком скользнул внутрь моего рта, доверчиво приоткрывшегося от неожиданности. Мой первый поцелуй. Кому рассказать, что впервые поцеловалась с Владыкой ада?! Жаль, что не видно его лица. Я потянулась пальчиками, очерчивая жесткие скулы, гладкие щеки, небольшую горбинку прямого носа. А поцелуй все продолжался, даруя неизведанное удовольствие.
Его руки сжимали меня, воспламеняли кровь и дарили сладостные ощущения. Так невыносимо сладко и томно, когда обнимают и ласкают тело. Но этого достаточно. Я еле оторвалась от него, хоть Владыка продолжал сминать мое тело, не делая больно.
– Это было… так хорошо… – хрипло прошептала я. Губы ныли. Но дальше нельзя. – Спасибо за эти прекрасные ощущения. Но мне пора.
– Куда? Ангел, ты отсюда никуда не уйдешь, – он прижал меня еще сильней к своему горячему и жесткому телу.
Его дыхание было рваным, будто долго бежал и резко остановился. Я ощущала, как вздымалась его грудь при каждом вздохе. Как и моя.
– На вечернюю молитву. Я пропустила, – наивно ответила. Внутренние часы упорно подсказывали, что время пришло. И главное – не соврала. Ангелы врать не умеют. – Меня Анна зовут. А вас?
– Молитва? Ангел Анна, ты в аду, здесь молятся только на меня.
– Да, нехорошо получается. У вас праздник, а мне идти надо, – тревога засела в сердце.
– У меня нет праздника, – тихо ответил он. – И у меня сотни имен, раз уж на то пошло.
– Да? А мне сказали, что я – ваш подарок.
– Если бы ты молчала, то прекрасно с этой ролью справлялась бы, – устало ответил Владыка, погладив меня по спине.
Прозвучало обидно, но низ живота начал ныть, будто прося о чем-то. Почему я не спросила Эверлин, как разговаривать с мужчинами в такой интимной обстановке?
– Это мой первый поцелуй, – ляпнула я, будто ему интересно знать, что произошло в жизни невинного ангела.
– А ты не похожа на невинного ангела, – рукой он продолжал выписывать узоры на моей спине.
Темнота дарила ощущение защиты – он же не знает, как сейчас горят мои щеки, как пульсирует низ живота, и как приятно телу от мужских касаний. Особенно когда его палец скользнул вдоль мокрых трусиков.
– Это всего лишь поцелуй, – смущенно ответила, отводя взгляд. Мне нравилось то, что чувствовала, но понимала, что так нельзя. Я должна остановиться. Поцелуй – единственное, что мне позволено. А веду себя как последняя бесстыдница. Тем более в объятьях врага, что хочет обратить подругу в демона и продолжить войну с людьми. – Не надо, прошу.
Попыталась оттолкнуть его.
«Анна, думай, нельзя сдаваться мужчине, пусть даже он залечил твои крылья. Ты его лица не видела даже, а сидишь полуобнаженная, млея от поцелуя… От своего первого поцелуя».
Внутри что-то насторожено звенело, предупреждая об опасности. Он втянул воздух рядом с моей шеей, пока я упиралась ладонями в его тело.
