времени таки приходилось пополнять.
Два путника – один постарше, борода с проседью, второй – вьюнош с редкой порослью на лице, – одетые в тёмные пыльники заморской ткани, подошли к придорожной корчме. У пожилого через правое плечо была перекинута сума из прочной левиафановой кожи, а в левой руке – посох, младший же шёл налегке.
До Крамена оставалось ещё вёрст пятнадцать, но жара доконала обоих окончательно. Странно это, конечно, что в конце лета Солнце который день с самого утра палит так нещадно. Да и оживлённый некогда большак, добавляя непонятности, был совершенно безлюдным. Молодой путник не придавал этому значения, а вот тот, который ему в отцы годился, недовольно хмурился.
Перед входом старшой снял с плеча суму, которая при этом резко, будто сама по себе, шевельнулась, перехватил её в правую руку, толкнул посохом дверь и вошёл в корчму. Младший отёр с лица пот и последовал за ним.
Внутри было сумрачно, душно и тоже пусто.
– Эй, есть здесь кто?! – крикнул старший, кладя ношу на лавку, но ответа не дождался и обернулся к спутнику со словами: – Вымерли все тут, что ли? Или здесь, Ахайло, всегда так, а то я давно в люди не выбирался?
Хорунжий отборной дружины, отрастивший по совету отшельника бородку, чтобы в нём не сразу признали крамольника, если заговор всё же провалился, растерянно пожал плечами.
– Да вроде дюжинная корчма была. Помню, весной, когда возвращались с…
Его перебил звук хлопнувшей двери, а спустя несколько мгновений перед путниками объявился низенький толстячок с беспокойным лицом. Окинул их взглядом маленьких, неопределённого цвета глазок, и недружелюбно произнёс:
– Закрыто у нас.
– Давно? – поинтересовался Отес.
– Почитай, почти месяц. Как огласили чрезвычайное положение, так и указано было все кружала прикрыть, – ответил корчмарь и лишь потом удивился: – А ты с какого дуба упал, если не знаешь, что война?
– Война?! – воскликнул Ахайло. – С кем?
Толстяк попятился, юркнул за стойку, откуда вытащил увесистую дубину, и протянул:
– О, вижу, пожаловали людишки не простые, а очень простые… Или вообще – не людишки?
– Да я тебя за такие слова! – Хорунжий попытался вытащить из-под пыльника меч, но спутник его удержал.
– Погодь, – произнёс колдун, плечом отстраняя горячего дружинника, и шагнул к хозяину. – Выходит, нелюдь на нас напала?
– Догадливый. – Толстяк кивнул и немного расслабился. – Так кто ж такие будете? Совсем издалёка, наверное, а?
– Угу, из-за тридевяти земель, – согласился Отес. – Вот и расскажи-ка нам со всеми подробностями, что тут происходит.
Корчмари, как известно, знают всё, да и поговорить отнюдь не дураки. Бранзя, как звали хозяина, истосковавшись по простому человеческому общению, перед тем, как взяться основательно за рассказ, сначала принёс путникам по увесистой порции вяленого мяса, шмату
