происшедшему напрашивалось только одно – эту планету угораздило пойти по двуполому пути развития, наиболее, кстати, неприятному в плане общественных отношений. Теперь и он на своей шкуре убедился в том, что давно доказано наукой родной планеты. Сейчас ему уже не хотелось сомневаться, что разнополые существа просто физиологически не могут жить в мире. Новое тело-тюрьма, к сожалению, в сексуальном плане наверняка отличалось от хозяйки храма… Дикая, кровожадная планета! Недаром же этот сектор космоса не рекомендуется для полётов!..
Такие вот мысли бродили в бывшей Семёновой голове, лежащей в кустах. Грудь же и туловище были в крестах, оставленных на коже ногтями свирепой жрицы семейного очага.
Чужое солнце поднималось над негостеприимной планетой. Безжалостные лучи пробивались сквозь тучи, заливая нещадным светом всё вокруг. Нужно было спасаться, и делать это не медля ни секунды.
Всю ночь Тохиониус, испытывая тихий ужас, сканировал доставшееся тело. Особенно поражал воображение мозг. Огромные размеры и при этом КПД, стремящийся к нулю. Некоторые центры не функционировали вообще, а другие тлели еле-еле. Судя по всему, варвары едва только ступили на первую ступень эволюции. Что ж, это хоть как-то оправдывало их существование. Усилием воли, благо чужое сознание ничем не давало о себе знать, ему удалось заставить работать нужные нервные центры и создать между ними связи, необходимые для освобождения…
И вот пришло время. Инопланетянин с лёгкостью подчинил примитивные центры управления четырьмя конечностями, сориентировался в пространстве и бодро зашагал к месту обмена.
К сожалению, состояться встрече суждено не было.
Они разминулись буквально на несколько минут. Виной тому была передышка, которую Семён позволил новому, но измученному марш-броском телу в скверике неподалёку от домашнего очага. Там он долго с удивлением разглядывал щупальца, которые, несмотря на опасения, не стёрлись по дороге.
Сейчас же, маскируясь среди кустов, травы, поломанных ящиков и прочего хлама, в изобилии украшавшего двор родного дома, где на первом этаже располагался гастроном, Саньковский упрямо ковылял вперёд. Недалеко от подъезда он неожиданно наткнулся на очень знакомый предмет, при виде которого человеческое сердце облилось бы кровью. Это был его, Семёна, правый ботинок.
«Чёртов космический пират, – подумал он, – так ты чужим добром швыряться! Привык, босяк, без ботинок по космосу шляться и тут начинаешь свои порядки наводить! Ну, погоди! Я тебе устрою приём в чужом монастыре!!!»
Закончив гневную тираду, Семён взял в клюв ботинок и понёсся к подъезду подобно ласточке, строящей гнездо. Он успел юркнуть в жёлоб водосточной трубы, не без сожаления выпустив обувь, когда дверь подъезда открылась и оттуда выползла соседка. Вздыхая и охая, древняя бабка со второго этажа двигалась так медленно, что Саньковский не удержался от соблазна и ужом проскочил между её ног, не забыв прихватить
