ничего, и Эми опять расстроилась из-за разделявшего их расстояния.
Дэвид нуждался в ней, и есть кое-что, что нельзя сделать по телефону и через веб-камеру. До колледжа только 130 миль, но она не может водить, а Дэвид, откровенно говоря, не может позволить себе поехать к ней. И не только из-за 60 долларов за бензин, который он сожжет по дороге, но просто потому, что за это время его выгонят с работы. Вот почему через пять минут после вчерашнего разговора с ним она купила билет на «Грейхаунд».
Эми опять позвонила ему из автобуса. С мобильником у уха она рассеянно смотрела на проносившиеся за окном деревья, представляя себе, как маленький человек пытается бежать за автобусом, перепрыгивая через пролетающие мимо препятствия. Четыре звонка, потом автоответчик. Опять.
Она изо всех сил пыталась не быть приставучей. Не такой, каким был ее бывший – тот до нее никогда не касался женщин и поэтому думал, что если она порежется, хлынет поток радуг и единорогов. Он звонил ей по пять раз в день, приходил без приглашения и вообще вел себя как папарацци, которые повсюду следуют за знаменитостями. Никакой от него не было радости, и Дэвиду, еще больше, чем большинству людей, требовалось расстояние. Он принадлежал к тому типу мужчин, которые рефлекторно отталкивают других, никогда не задумываясь о мучительном чувстве внутри себя, все остальные еще называют его «одиночеством». Ему нужно помочь преодолеть себя. Но для этого требуется время.
Она уже давно с Дэвидом и имеет право предположить, что самое худшее – ничего не слышать от него. А такое случалось не раз и не два.
Она почувствовала, как мочевой пузырь раздувается. Откуда в теле взялось столько жидкости? После завтрака она ничего не пила. Когда же следующая остановка? В автобусе есть туалет, но он грязный. По-настоящему грязный, особенно с гигиенической точки зрения. Такое ощущение, что его не чистили со времени президентства Буша и всякие твари ползают по сиденью, а ей совершенно не хочется посторонних рядом со своими интимными местами.
Инопланетные пауки ползли к моим яйцам. Я почувствовал одного на шее и сбросил, дернув плечом. Но тут мне показалось, что второй уже в волосах. Один залез под мышку, и я раздавил его рукой о ребра. Я пытался давить их коленями. Фальконер, наверно, подумал, что у меня припадок.
Джон попытался придумать что-нибудь такое, что могло разубедить Фальконера.
– АААХ! – крикнул он. – ДЕРЬМО! ХРЕН! ДЕТЕКТИВ! НЕТ! ЭТО ПЛОХО!
– Послушай, – сказал я, пытаясь говорить спокойным голосом. – У Фрэнки было что-то внутри, и эта штука захватила его мозг. Эта тварь отложила яйца. Из них вылупились личинки. Они здесь. Они…
Я замолчал и стряхнул паука с уха, как собака отряхивается после воды.
– …они ползают вокруг тебя, но ты не можешь их видеть.
– Потому что они невидимы, верно?
– Да! Да, они АААХХ!
Один из них укусил меня за ухо. Я раздавил его плечом.
Что-то
