оно ничего, конечно… – согласился отец. – Пить, что ли, так стал?
– Как?
– Как… отстал вот.
– Э, батя, это мое дело… Тоже, поди, ждал, пока приеду? Охота выпить-то?
– Тоже верно… не против.
Они улыбнулись друг другу, и вроде сделалось легче.
Дверь снова открылась – и тот же белобрысый парнишка, вытаращив глаза, прошептал:
– Дядя Женя-а… ждут они. Только не ругайтесь!
– Ладно, не буду… Подь сюда!
Паренек недоверчиво поглядел на Женю, помотал головой.
– Иди, иди… не бойся.
Осторожно, боясь не Жени, а крышки гроба и черного материала, паренек на цыпочках подошел к Жене.
– Чего-о? – прошептал он тихо и подставил ухо.
– Вот чего! – Женя щелкнул ему в лоб и рассмеялся; щелчок был слабый, но звонкий.
Паренек пулей выскочил из сарая, но, пересилив себя, вернулся.
– Эх, дядя Женя-а… – сказал он разочарованно и влюбленно. – Грех это… Неужто не знаете?
И снова пропал.
– Что еще за пострел? – спросил отец у сына.
– А Бог его знает, здешний чей-то… Их тут много, всех не запомнишь…
– Ну а у кого хоть ты – знаешь?
– Как у кого? У Никитушкиных! – словно о чем-то само собой разумеющемся ответил он.
– Так… у Никитушкиных, значит… – протянул Иван Иванович. – Интересно…
– Еще как!
– Никитушкин, значит… Так… – раздумывал Иван Иванович. – Ну а я-то, как думаешь, чего здесь делаю?
– Тебя спросить надо.
– Нет, ты-то что думаешь?
– Ну что, – начал сын, – ничего…
– Ну а все-таки?..
– Ну, родич тебе, мертвый-то… – И добавил: – Давай, батя, без этих… начистоту. Григория Ивановича хоронить приехал?
Иван Иванович помолчал, затянулся долгой затяжкой и напрягся весь как струна.
– Его.
– Кто он?
Еще помолчав, отец как-то нелепо соврал:
– Сирота он.
– Сирота? Что за ерунда?..
Дальше Иван Иванович обманывал уже с воодушевлением:
– Обыкновенный сирота… Отец и мать, твои дед и бабка, взяли его на воспитание… Рос он вместе со мной и сестрой. А в 15 лет вдруг сбежал, написал, что, мол, нашел родных мать и отца… Лет через десять только узнали мы, что живет он здесь, на Красной Горке…
Дверь неожиданно распахнулась, и в сарай, плохо видя со света, вошла Ольга Ивановна Никитушкина, теперь Иванова.
– Женечка, ты здесь?! Мне сказали, что ты уже приехал. Боже мой, какое горе! Боже мой!..
Она не спросила, когда и как приехали на похороны брат и племянник, не сказала, когда приехала и сама. Это было теперь не важно.
– Тетя, а Григорий Иванович – кто он? – спросил Евгений.
– Как кто… милый ты мой… – запричитала Ольга Ивановна. – Бра-ат… брат наш… Гришенька…
– Родной
