осознав, что край кафедры слишком теплый и мягкий, я отдернула руку, но тут сзади в меня врезалась Анна, видимо, поскользнувшись на той же лужице, и через минуту я уже стояла на карачках перед преподавателем, уткнувшись носом в его коленки.
Надо признаться, что до этого момента самой позорной ситуацией в своей жизни я считала ту, когда, потянувшись за банкой с вареньем в свои пять лет, я ненароком вылила всё содержимое на себя. Но это было до. Я представила, как это всё сейчас выглядит со стороны, и даже моя хвалёная невозмутимость дала сбой, я отчаянно краснела.
Мистер Макалистер протянул свои руки, помогая мне подняться, и я в знак благодарности торжественно поклялась себе никогда более не обзывать его Усатычем.
– Корф и Триман, несмотря на ваше эффектное появление, мне всё же придется сообщить в деканат о систематических опозданиях и нарушениях дисциплины. Корф, это ваш второй выговор, если не ошибаюсь? – начал преподаватель.
Я мысленно пообещала придумать ему другое, более звучное прозвище.
– Да, сэр, – через секунду добавила я. – И последний.
– Надеюсь на это, Корина. А теперь идите на свое место. Триман, вас это тоже касается.
Занятие проходило достаточно увлекательно, я даже умудрилась несколько раз ответить на вопросы Усатыча и заработать лишнюю галочку к зачету. Анна выглядела расстроенной; как выяснилось, наше падение лишило ее одного из купленных подсвечников. Мы решили после пар пойти на чашечку кофе с кексиками, чтобы поднять ей настроение.
Я как раз размышляла, какой из чизкейков лучше заказать сегодня, как меня грубо ткнули ручкой в спину. Повернувшись, я встретилась с ухмыляющейся рожей Эндрю, который кинул нам на парту сложенный листок. Наградив его убийственным взглядом, я всё же развернула послание. Взору предстала прекрасная иллюстрация нашего с Анной появления в аудитории, вот только в эротическом контексте. Анна, которая тоже увидела иллюстрацию, схватила меня под столом за коленку и со словами «Рин, не надо, на сегодня достаточно» одарила меня умоляющим взглядом котика из «Шрека».
Я мысленно с ней согласилась, но я была бы не я, оставив оскорбление без ответа. Выхватив карандаш, я стала пририсовывать Эндрю, как новое действующее лицо в этом акте, сзади преподавателя. Хоть гнев и застилал мне глаза, мои уши всё же уловили поразительно притихшую аудиторию.
Когда я подняла глаза и увидела Усатыча у нашей парты, я буквально почувствовала, как сейчас мой зачет превращается в неуд.
– В деканат! Живо! – это было последнее, что сказал мне Усатыч.
О боже! И снова у меня появилась новая ситуация в номинации на самое позорное происшествие. И всё в течение одного дня.
Из деканата я вышла в самом отвратном настроении. Верная подруга ждала меня под дверями, но, думаю, даже она поняла, что чизкейки нам уже не помогут. Было решено идти по домам, чтобы быстрее забыть этот ужасный день.
Притащившись
