Тоне было уютно. Катькин хор пел замечательно. Батюшка маслом ее помазал. Все как надо.
Вечером – звонок. Муж.
– Тонь, может, ты завтра утренним поедешь, мне уже жрать нечего.
Собирались уезжать в понедельник, а поехали в воскресенье. Сперва проводили Алену в Урюпинск, у нее автобус раньше их поезда. На вокзал уже ехали на такси, автобусы городские Тоня теперь долго будет бойкотировать. Катька, конечно, поехала с ней – к Диме на прием. Теперь кот поездку выдержит, сомнений нет.
Поезд тронулся, плечо отозвалось на толчок и заныло, Тоня ойкнула, а Ваське хоть бы хны, даже не проснулся. Посмотрели они с Катькой друг на друга, и такой на них напал хохот, до слез.
Сука
За окном лужи со снежной кашей и ветер. Ветер – зверь, злой и мокрый, словно не из-под тучи налетел, а выполз из подземелья и не успел отряхнуться, царапает ветками по стеклу, «ширьх – ширьх», как ножиком по тарелке. Выглянешь в сумерках из натопленного помещения, и утянет ветер, пожрет, косточки не оставит.
Антонина Ивановна отложила страшную книжку. В теплой кашемировой индийской шали, в мягком кресле, под оранжевой лампой было так хорошо. Поставить бы Вивальди, сварить фруктового зимнего чаю с медом и каплей коньяка, но надо отважиться выйти наружу, на едва освещенную улицу. Надо топать по обледенелой мостовой, смотреть, куда ногу поставить, чтоб не улететь в лужу, не сломать руку, как в прошлом году. В половине девятого девочки придут на консультацию (завтра экзамен), а к чаю ничего. Чай московский, из специального магазина, но ведь ни сушек, ни пряников, даже хлеба ни крошки.
Что она такое расскажет им за час, если за год не усвоили? Мамы с папами платят за образование, вот они и не надрываются, да и читать им, увы, неинтересно. Ну, прозвали ее «гурушка», вроде как выделили, любят даже, пожалуй, и что?
Недавно студентка в разговоре заявила с пафосом:
– Советский Союз развалился из-за Октябрьской революции!
Если подумать, глубоко копнула. Знала б она, когда рухнул СССР и когда была та революция… Еще и обиделась, когда спросила.
За платный курс подкидывают денег. Без них при зарплате в шесть тысяч и на чай не хватит. Приходится еще подрабатывать в интернет-газете. Антонина Ивановна три года ищет провинциальные сюжеты. Балахонскую жизнь не идеализирует и в чернуху не впадает, но выдохлась.
Она встала, надела дутую куртку и вязаную шапку. Полкилометра до гастронома, полкилометра назад. Плевать на ветер!
Купила в «Магните» сыру, подозрительный паштет в банке, лимон, пачку масла и пряники. С хлебом повезло – попала на вечернюю партию, только из печки. Откусила сразу, еще у окошка пекарни – не вытерпела. Глаза зажмурила, кайф! И вдруг почувствовала, смотрит кто-то, прямо в спину уставился. Неудобно, рот набит хлебом, проглотила поспешно, обернулась. Псина! Вислоухая, бородка седая, но с примесью благородных охотничьих кровей. Ноги сухие и правильно поставленные, брюхо с набухшими сосками, сама худющая – лист фанеры, а глаза смышленые, покрытые от вожделения масляной пленкой. Антонина
