бумага. Сэм вспомнил ее сморщенное старое лицо, проницательный взгляд, живые глаза. Да, пожалуй, пожилая «мамаша» была единственным человеком в городе, втайне сохранившим силу духа, умным и в то же время осторожным.
Прищурившись, Сэм разглядел в темноте, что часы показывают почти четыре часа утра. Если ему удастся пробраться незамеченным мимо цербера, оставшегося сторожить причал, к половине пятого он доберется до дома старухи, а в пять уже вернется назад, имея на руках то, что станет отправной точкой. Именно так работает адвокат: добывает бумагу. Ему необходимо достать бумагу. Достать доказательства. Если существуют хоть какие-то доказательства.
Выбравшись из-под одеяла, Сэм осторожно надел ботинки. Хотя воздух был достаточно теплым, он взял пиджак, служивший ему подушкой, и накинул его на плечи, чтобы скрыть свою белую рубашку. Осторожно поднявшись, Сэм пробрался с носа, где он лежал, на корму и задержался на мгновение, вслушиваясь в громкий скрип старых легких Лазаря, который крепко спал в кабине, скрючившись в таком положении, в каком не смог бы заснуть ни один цивилизованный человек. Старик хрипел, словно умирающий с простреленным легким. При каждом выдохе у него на губах пенилась мокрота, но в остальном его нельзя было разбудить даже выстрелом из пушки.
Выбравшись на пристань, Сэм обнаружил, что помощнику шерифа, как и следовало ожидать, надоело торчать на одном месте в ночной тишине и он удалился отдохнуть, вероятно, в обществе покладистой цветной девушки, ибо все полицейские производили впечатление людей, которые при свете дня разговаривали с неграми исключительно посредством кнута, а с наступлением ночи тискали чернокожих женщин.
Сэм поднялся от берега реки по главной улице города, в которой не осталось ничего ни от главной, ни от улицы – лишь заколоченные витрины, за которыми до подступивших вплотную сосновых зарослей тянулись убогие лачуги. Сэм попытался сориентироваться. Туда или сюда? Не то чтобы Фивы представляли собой сложную паутину большого города, где в хитросплетении переулков и тупиков можно блуждать вечно. И все же в темноте все выглядело по-другому, и Сэм не узнавал местность. Но потом он увидел кабак, в котором пытался разговорить двух желчных стариков, и вспомнил… нет, к лачуге старухи он свернул уже после того, как побывал здесь. Почему он не обращал внимания, куда шел? Тогда это казалось ему неважным, однако сейчас все приобрело огромное значение.
В конце концов Сэм, мысленно представив трехмерную карту Фив, определил свое местонахождение. Пройдя мимо кабака, он свернул в переулок и двинулся мимо притихших лачуг. Время от времени брехали собаки; доносился тихий шорох из курятников, где копошились наседки. В двух-трех местах по какой-то причине не спали свиньи, вероятно, увеличивали количество дерьма на земле. Но человеческих существ нигде не было ни видно, ни слышно.
Стояла теплая, душная южная ночь. Над головой иссиня-черное небо, усыпанное гроздьями звезд, отдыхало от палящего дневного зноя. Повсюду чувствовался запах сосен, бодрящий и свежий, почти лечебный. Ночной
