«прирожденный боксер». Неужели правда?
Отец, похоже, пропустил все эти чу́дные слова мимо ушей.
– Карл, прими у герра Шмелинга плащ и угости его чем-нибудь, – велел он, а потом обратился к Максу: – А мне позволь позаботиться о твоей красавице-жене. Хильди, помоги фрау Ондре снять жакет.
Отец с Хильди занялись женой Шмелинга и ненадолго оставили нас с ним наедине.
– Разрешите, я вам помогу, герр Шмелинг.
– Danke[12], – сказал он и вручил мне плащ. – И, пожалуйста, зови меня Максом.
– Хорошо, Макс, – ответил я, хотя такое обращение казалось мне слишком фамильярным.
– И кто ж тебя, парень, так отделал?
– Простите?..
– С кем ты подрался?
– Я… я упал…
– С лестницы ты, может быть, и упал, но что подрался – это точно. Я всю жизнь на ринге и что-что, а кровоподтек от кулачного удара ни с чем не спутаю. Если не ошибаюсь, ты словил апперкот в челюсть и правый кросс в скулу.
Я не знал, что на это ответить. Мне очень не хотелось, чтобы отец узнал, что в такой важный для него вечер я лезу к гостям со своими проблемами.
– Слушай, получить по физиономии – не стыдно, – сказал он. – Я сам сколько раз получал. Если дал сдачи, стыдиться нечего. Правильно я говорю?
Если дал сдачи, стыдиться нечего.
Еще немного, и я расплакался бы. Вперив в землю затуманенный слезами взгляд, я испытывал еще более горький стыд, чем когда надо мной измывалась «Волчья стая». Всего через несколько мгновений после того, как Макс Шмелинг разглядел во мне будущего чемпиона с феноменальным размахом рук, он узнал, что на самом деле я трус и слабак.
Собравшись с духом, я взглянул на Макса.
– Пожалуйста, ничего не говорите отцу.
Он посмотрел мне прямо в глаза, но тут к нам подошли мой отец и жена Макса.
– Макс, я не знаю, как это Анни удается, но с каждым разом она только хорошеет.
– Да уж, Зиг, с женой мне повезло, – ответил Макс и тайком мне подмигнул.
Сделка
Весь вечер я старался держаться от Макса подальше. Голова у меня раскалывалась одновременно от побоев и от стыда. Отец старательно следил, чтобы у Макса и фрау Ондры не пустели бокалы, но я устроил так, что напитки им подносила Хильди. Макс каждый день тренировался и поэтому вина не пил, только воду.
Мне тем временем не давали покоя несколько вопросов. Разве между синяками от удара кулаком и о лестничные перила такая заметная разница? Где и как отец умудрился познакомиться с Максом? Знает ли Макс, что мой отец – еврей? И куда, в конце концов, запропастилась мама?
Остановившись в компании Харцеля, Анни и Макса у одной из картин, отец дал мне знак принести Максу еще воды. В ужасе от того, что мы с ним можем встретиться взглядами, я наполнил из кувшина его бокал.
– Почему бы тебе, Макс, не приобрести пейзаж работы герра Харцеля? – спросил отец. – Анни, по-моему, очень приглянулся
Благодарю
