что такой ритм – идеален для человека. Человек должен бодрствовать полные сутки, чтобы не пропустить ни одного мгновения этого маленького жизненного цикла. Я, конечно, таких высот не достигла, но мой график 4+2 действительно, помимо контроля над погодой, курсом и лодкой, дает мне возможность во всей красе увидеть рассвет, утро, день, вечер, закат и ночь.
Ладно, хватит писанины. Пришло время ежевечернего сеанса связи с семьей, которого я сегодня жду почти с утра. Соскучилась.
10 декабря. Давление понижается. Облака перистые, в виде когтей дракона. Ветер 2-3 узла.
Последние пару дней пассаты еле дуют. Отдыхаю, готовлю себе вкусную еду, наблюдаю за морской живностью. Утром дельфины гуляли вокруг меня, кричали и цокали. То ли здоровались, то ли предупреждали об ухудшении погоды. Днем меня догнал контейнеровоз, и почти три часа был в зоне видимости.
Кажется, дневник начинает меня увлекать. Сказывается дефицит общения. Я взяла с собой пару книг, но читать не хочется. Периодически листаю только справочник яхтсмена и методички по настройке парусов. Хочется лучше понимать свою лодку.
Иногда я задаю себе вопрос: что привело меня в океан? Когда и где это началось?
Первое воспоминание детства – гроза на море. Сверкает молния, и ее отблески пробегают по каждой волне. Я бегу по кромке прибоя, и на меня падают первые крупные капли дождя. Я бегу все быстрее, спотыкаюсь, падаю, встаю, снова бегу. Набегающие на берег волны кажутся огромными. Вдруг меня хватают сильные папины руки и несут под навес, где пахнет сосисками.
…Парни копаются в кокпите качающегося у берега солинга. Мне три или четыре года, я бегу по пляжу голышом, в зеленом спасательном круге, я знаю, что у солинга есть киль, и поэтому рядом с ним глубоко, а я боюсь заплывать на глубину. Но парни машут мне – давай, плыви, не бойся! Я делаю глубокий вдох и плюхаюсь в воду, плыву прямо к борту в своем хлипеньком сдувающемся круге. Тимур перегибается через борт, хватает меня под мышки и поднимает на лодку, с меня, как с гуся, вода, в кокпите пахнет краской и плесенью промокших веревок.
…Финский залив, черный по краям и рыжий там, где он соединяется с небом, ржавые сваи пирсов, четко очерченная железная ротонда кафе, где снимался один из эпизодов фильма «Сестры». Какие-то ребята из парусной школы, пивко, «бутылочка». Худые ноги обтянуты разноцветными лосинами. От сигаретного дыма тошнит, но нельзя отказаться, тем более, что какой-то тип угощает всех джин-тоником в зеленых банках. На закуску – фисташки и шоколадка «Тоблерон». Он красивый парень, этот тип, и на вид ему лет двадцать, не меньше. И вроде было бы круто с ним замутить, но что-то меня пугает. А может, просто не хочется тратить эмоции на кого-то, а хочется посмотреть на все это варварское великолепие летнего питерского вечера, когда все кругом ярко рыжее и глубоко черное, с птичьего полета, подняться в синеву нетемнеющего неба, потому что именно оно виновато в том, что все вокруг кажется
