у противоположной стены. Пол перед Снежком устилали объедки и не доеденные мясные куски. Я смотрю, кое-кто знатно попировал…
Норг лениво покосился на вновь прибывших, заметил якобы хозяйку и заурчал еще сильней.
– Ну и кто тут шорох наводит?
Мать всегда утверждала, что мозги в моей голове и не ночевали, а если и появлялись, то редко и ненадолго. Наверное, только этим фактом можно объяснить мое бездумное поведение. Наклониться к страшному хищнику, потрепать его там, где у кошек обычно находятся уши, погладить по шерстке – судя по слаженному вздоху, донесшемуся со стороны челяди, одной дурной особе пора было к психиатру: убирать суицидальные наклонности. Впрочем, руку мне не съели.
– Забери его отсюда, – попросил сзади оборотень.
«На людях отношения не выясняют. Закройтесь где-нибудь и убивайте друг друга на здоровье», – наставляла нас с сестрами мать, так что я кивнула и поинтересовалась у тушки:
– Ну что, шарик, пойдем в комнату? А то народ здесь пуганый, при тебе готовить не может. Кто нам с тобой еду принесет, если повар трясется у окна?
Уходить питомец не очень-то хотел, но довод насчет еды все же пересилил лень. Уже через пять-семь минут я растянулась на постели рядом с норгом, запустив руку в густую шерсть.
– И что еще ты успел натворить, пока меня не было? Да чешу я тебя, чешу.
Еду вкатили в тележке вчерашние боязливые служанки. Я оценила объем сырого мяса на блюде, внимательно посмотрела на подопечного и поинтересовалась в пустоту:
– Интересно, норги лопаются?
Живность недовольно рыкнула. Намек был понят, и каждый занялся своим делом: Снежок трапезничал на полу, я задумчиво рассматривала кучу тарелок.
– Не нравится еда?
Здравствуй, милый, давно не виделись. Зашел в спальню без разрешения, привалился к дверному косяку и внимательно за нами с живностью наблюдает.
– Почему же, думаю, отбивные и тушеное мясо неплохо получились. Но я же не норг, одним мясом не наемся.
– Прости, остальное приготовить не успели.
Что это? Сарказм?
– Так надо моего пушистика кормить вовремя.
Жених поперхнулся воздухом, внимательно обозрел чавкавшего «пушистика» и пришел к неутешительному выводу:
– Я так через месяц разорюсь.
Мои брови резко взлетели вверх:
– Правда? А я-то думала, что родственник Сиятельных Глав не настолько беден.
Молчание, во время которого я успеваю прожевать кусок мяса, и затем осторожное:
– Как давно ты знаешь?
– Недавно. Сегодня вечером услышала.
Оборотень отлепился от косяка, подошел, бесстрашно уселся на кровать возле невесты. Я смотрю, кому-то жить надоело. Снежок подумал так же: напрягся и начал рычать.
– Не посягаю я на твою чесалку, – небрежно отмахнулся Конрад. Живность звук поумерила, но клыки не убрала.
