Меня тошнит от одной только мысли о жизни в таком культурном захолустье.
Паркер ответил сочувственной улыбкой, но мысли его в тот момент бродили где-то очень далеко от затронутой темы.
– Что там у вас с Ингрид? – спросил Феррис.
Улыбка тут же исчезла с лица Дэвида.
– Она дает мне месяц.
– На что?
– На то, чтобы я нашел себе стабильную работу.
– Но ведь у тебя, кажется, еще имеются кое-какие сбережения, не так ли?
– Мы слишком много потратили. Все проели. Вчистую.
Билл промолчал.
– Никогда не думал, что деньги могут так быстро кончиться, – сказал гость.
– Да что там говорить…
Дэвид снова выпил, посмотрев на суетящихся повсюду гостей.
– Возможно, нам все-таки стоило выкинуть белый флаг и возвратиться в Берлин. Мы спорим всякий раз, когда включаем новости. Эта страна – сплошной хаос.
– Тогда не смотри новости.
– Но Ингрид больше ничего не смотрит! – вздохнул писатель. – Знаешь, где она оказалась после последних выборов? Маршировала по улицам с плакатом «Не мой президент». Прямо перед башней Трампа. Орала как сумасшедшая. А на прошлой неделе? Поехала в Ньюарк, чтобы выступить против копа из Джерси. Ну который застрелил того парня… Как его…
– Джером Браун.
Паркер пожал плечами.
– А когда вернулась, вид у нее был просто мерзкий. Думаю, у нее в волосах запеклась кровь.
– Она же не единственная, кто тогда участвовал в протестах, – заметил Билл.
– Вот ты выбирался хоть раз на такие мероприятия?
Феррис покачал головой.
– Вот и я. Мы с тобой – люди взрослые.
Билл проверил стейки. Мясо все-таки успело подгореть.
Глава 03
Пять месяцев назад после встречи организации со скучным названием «Анархисты Западного побережья» в лофте одного из домов в Окленде Кевин был впервые приглашен в узкий круг избранных. Швед по имени Олаф, носивший в качестве акта радикальной иронии галстук-бабочку, обсуждал размещенную на сайте «Министерство пропаганды» последнюю обличительную речь Мартина Бишопа, посвященную «фармацевтической мафии». Присутствовали около пятнадцати человек не старше тридцати лет, и когда студент-медик из Калифорнийского университета попытался объяснить экономическую составляющую в научных исследованиях фармацевтических компаний и ее влияние на цены, Мур не выдержал и вмешался:
– Вы похожи на корпоративного зазывалу. С каких это пор медицина вдруг стала прибыльной отраслью? Можно сделать прибыль на автомобилях или тех же игрушках, но на больницах и лекарствах, интернете и базовых продуктах? На том, что просто необходимо для жизни? Это не бизнес. Это человеческое право.
Студент-медик,
