салона хорошо знал владельца машины: тот приходил к ним в зал каждый субботний вечер и играл с девяти до двенадцати. Если не везло, мог засидеться за игрой до самого закрытия – до двух часов ночи. Он показал им мужчину в костюме и распущенном галстуке, очень заметного среди парней в капюшонах, с пивом. Тот яростно бился с экраном, где на него набрасывались огромные ходячие мертвецы, а ему нужно было изничтожить их, расстреляв из автомата, и проложить себе дорогу к горе Черного короля. Когда полицейские его прервали, положив руку на плечо, он неистово затряс головой, не выпуская пульта из рук, и закричал, что ни в коем случае, ни за что не остановится, набрав сорок семь тысяч шестьсот пятьдесят два очка и находясь в двух шагах от уровня Бронзовой дороги. Майор Мордан наконец сумел перекричать треск устройств и вопли игроков и сообщил ему, что жена его погибла, попав под машину в трехстах метрах отсюда. Мужчина обмяк и навалился на пульт, испортив игру. Прозвучал музыкальный сигнал, и на экране загорелась надпись: “Прощай, ты проиграл!”
– Итак, муж утверждает, что все время находился в игровом салоне? – уточнил Адамберг.
– В отчете было сказано… – начал было Мордан.
– Предпочитаю сам услышать, – отрезал Адамберг.
– Да, так и есть. Говорит, что не отлучался из зала.
– А как он объяснил, почему его собственная машина вся в крови?
– Объяснил наличием любовника. Любовника, который знал ее привычки, мог взять машину, раздавить любовницу, вернуться и поставить машину на то же место.
– Чтобы обвинили его?
– Да, потому что полицейские всегда обвиняют мужа.
– Как он выглядел?
– В смысле?
– Как отреагировал?
– Был ошеломлен – скорее шокирован, чем опечален. Немного пришел в себя, пока мы везли его к нам. Они собирались разводиться.
– Из-за любовника?
– Нет, – произнес Ноэль слегка пренебрежительно. – Дело в том, что такому человеку, как он, адвокату, взлетевшему высоко, жена-простушка только мешала. Это читалось между строк, когда он говорил.
– А жена, – добавил светловолосый Жюстен, – чувствовала себя униженной: он не разрешал ей появляться на коктейлях и ужинах, которые устраивал для знакомых и клиентов у себя в бюро в седьмом округе. Она просила взять ее с собой, он отказывался. Они постоянно ссорились. Она будет “диссонировать”, говорил он, и “не впишется в картину”. Такой вот мужик.
– Отвратный, – заключил Ноэль.
– Он постепнено овладел собой, – добавил Вуазне, – и начал отбиваться, как будто мы пытались загнать его на Каторжную дорогу из его игры. Стал выражаться заумно, употреблять всякие непонятные слова.
– Его обычная стратегия, – заметил Мордан и стал ритмично дергать шеей, высвобождая
