вредно.
Денис усмехнулся и затушил сигарету о край железной урны, что стояла рядом со скамейкой, а я повёл рукой в стиле киношных джедаев, отчего упаковка мороженого быстро прыгнула следом за окурком. Можно было бы обойтись без такого пафоса, но люди пугаются. И поэтому нас постоянно инструктировали, чтоб все магические операции совершали с жестами или псевдоколдовскими фразами. Порой, это входило в привычку.
– Это у вас программка контроля никотина стоит?
– Нет, это у меня гражданская жена ясновидящая. И она права, у вас так астма может появиться. Я сам вижу ваши лёгкие.
Я поднял руку и указал пальцем ему на грудь.
– Даже так, – изогнул он бровь. – Плохо вам живётся. Ничего не скроешь.
– А мне и нечего скрывать, – пожал плечами я, – Но вы ведь не мою личную жизнь обсуждать пришли, а кинжал.
– Да, вы правы. Вы бы поэкспериментировали с артефактом. Может, что и получится.
– А я думал, отобрать предложите. Это тоже Белкин требует?
Денис вздохнул. А потом встал с ограды и отряхнул штаны.
– Нет. Это по нашей линии. А отобрать… Если бы всё так просто. Кинжал у вас отнять можно, да толку не будет от красивой побрякушки. А он нужен на передовой, да и договор о его хранении между людьми и духами не получится нарушить незаметно. Давайте, вы просто попробуете что-нибудь с ним сделать, а потом расскажете мне.
– Я пробовал. Получается только пользоваться. Расшифровке не поддаётся.
– Но всё же.
– Третий вопрос, – протянул я, дав понять, что на эту тему дальше бессмысленно говорить.
Денис вместо ответа поднял руку, и к нам из парковочного ряда неспешно подъехал чёрный УАЗ «Патриот» с военными номерами.
– Я буду рад, если присоединитесь, – произнёс фээсбэшник, шагнув вперёд и открыв дверь внедорожника. – Я специально машину у начальника отдела попросил для этого дела.
Я молча глядел на тонированный автомобиль и выглядывающего с водительского места сержанта.
– Мы ненадолго, – прокомментировал сотрудник службы госбезопасности, – просто прошу вас помочь. У меня у тёщи в частном секторе оборотень завёлся. Найти не можем.
Я кивнул и внутренне напрягся, оборотень – это плохо. В уме уже рисовалась картинка изувеченных трупов с обглоданными лицами и вырванными внутренними органами. Было такое раньше. Насмотрелся.
Я глянул на лесавку, которая озабоченно соскочила с ветки и уже стояла рядом со мной, вцепившись тонкими пальцами в руку.
– Сколько жертв? – спросил я, хмуро водя челюстью вправо-влево.
– Нет. Он никого не убил пока. Собак утаскивает, по кладовкам лазает, – ответил Денис, залезая на переднее место.
– А почему вы решили, что это оборотень? – уложив пакеты и устраиваясь на сиденье поудобнее, спросил я.
Ольха
