кров сетейразлуки трагические гримасы,
рожи пустых страстей.
Елок унылые колокольни
решают, клонясь челом,
кто беззаветней и добровольней
первый пойдет на слом.
Солеными псами стоят на страже,
познали на вкус моря,
все глубже вмерзая в глухие пляжи,
корявые якоря.
Но тщетно трещит, наливаясь злобой
и мощью подледных рыб,
укрыт маскировочною робой,
реки локтевой изгиб.
И мы, кто, увы, рождены глупцами,
гремим за ночным столом:
во рту – разноцветными леденцами
за пазухой – битым стеклом.
Просыпаются дети
Просыпаются дети, размягченные сном.
Сыромятные плети укрепились вином.
Безразличие тела поднимая с колен,
налились до предела разбухания вен.
Вожделение трещин бьет куриным яйцом
по смятению женщин с недовольным лицом.
Нервом в кукольном лике обрывается нить
чтоб расслабиться в крике и навеки застыть.
Как подводные травы в быстром шорохе рыб,
создают костоправы несуразный изгиб:
в дорогом постоянстве обнимая простор
в искривленном пространстве взбаламученных штор.
Пони ходит по кругу, а пророк по воде.
Окажите услугу неизбывной беде,
той, что ставни открыла, и стоит у окна,
безмятежно забыла, что могила одна.
Наши взрослые страхи, как столбы, высоки.
Сколько силы во взмахе сиротливой руки:
пустотелой перчатки, оброненной на пол,
лошадиной брусчатки торопливый глагол.
Четверг
Котенок играет в шторах,
будто ветер ворвался в дом,
Воспламеняется порох.
Стынет вода подо льдом.
Дети поýтру в школе.
Отец в семейных трусах
бродит по хате на воле,
словно олень в лесах.
Зеркало – небосклоном,
блестит изумрудом брошь.
Пардон, старинным иконам,
скажешь, когда чихнешь.
Ворон стоит на страже,
радуга ест сугроб.
В днище проржавленной баржи
утопленник вылепил гроб.
Шитые ниткой камни,
красный в конце узелок.
Люди бредут по Каме,
путь их совсем продрог.
В мире два государя
делят твою судьбу:
у первого – грустная харя,
у второго звезда во лбу.
Две тени
Две тени, как черные кошки, бегут за мной.
Я слышу, ступени растут за моей спиной:
две тени, проворные звери, скользят по ним,
из сорванной двери рядами слоится дым.
Мелькают, меняясь местами, теряя след,
две тени, две страшные тайны, которых нет.
Когда расстаешься, разлуку себе представь;
едва обернешься, и сон превратится в явь.
Я горе измерил, мой хохот живет
