я подтолкнул ее дальше и спросил, почему сейчас ей лень, но не получил ответа. Я был уверен, что она не способна будет говорить о чем-нибудь еще – так оно и оказалось. Путаясь, она попыталась затронуть другие темы, но безуспешно. В самом начале сеанса она упомянула, что поругалась с Карлом по поводу психиатров, так как он считает, что психиатры не нужны и бесполезны. Я вслух поинтересовался, считает ли она, что должна сделать выбор между мной и Карлом. Но это также ничего не дало. Чуть сердясь на нее, я дал ей время понаслаждаться своей беспомощностью.
Сейчас, когда я вновь обдумываю эту ситуацию, мне кажется, что поворотной точкой оказался тот момент, когда я загадочно произнес: «Чудес, в конечном счете, не бывает». Джинни спросила, что я имею в виду, хотя знала ответ. И она согласилась, что знала, даже после того, как задала вопрос. Я имел в виду, что нет ничего удивительного в том, что я забрал ее из группы и стал заниматься с ней индивидуально, что ничего не случится, пока она сама не захочет. Она немного обеспокоилась и поинтересовалась, не забрал ли я ее из группы специально, чтобы показать, что вне ее самой для нее надежды нет. Я ее, конечно, уверил, что это не так, но пока она не выйдет за пределы себя, для нее действительно нет надежды.
Всю остальную часть сеанса я старался втянуть ее в дискуссию о ней и обо мне. В один момент она сказала, что я похож на одного старого соблазнителя из фильма, который она недавно видела. На мой вопрос относительно сексуальных чувств, которые она, может быть, испытывает в отношении меня, никаких намеков я не получил. Затем я стал расспрашивать ее, как бы она хотела, чтобы я ее рассматривал; в какой степени она подбирает свои высказывания для того, чтобы вызвать у меня те чувства, которые она ожидает. Она сказала, что хочет только, чтобы я знал, – она старается быть в порядке. Но не обманывает ли она нас обоих, так как призналась, что большую часть времени ленится это делать?
Только позже в ходе занятия она смогла поговорить о том, что хочет передо мной выглядеть женщиной (сидя вот здесь, как ребенок). Она хочет выглядеть привлекательной для меня, но сегодня тем не менее на ней эти потертые джинсы, потому что прошлым вечером ей было плохо и в автобусе хотелось спать. (Прошлым вечером у нее разыгрался приступ мигрени, а второй приступ произошел непосредственно перед визитом ко мне.) Сегодня я был с ней довольно груб. Например, недвусмысленно заявил ей, что хотя она говорит, что хочет мне понравиться, тем не менее намеренно делает все, чтобы разонравиться мне, т. е. не выполнила письменного задания. Я снова подчеркнул, и на этот раз это, кажется, до нее дошло, что за этим что-то кроется, и это, вероятно, связано с ее чувствами по отношению ко мне. Удивительно, но одновременно с тем, что она перестала писать, она перестала и разговаривать во время сеансов. Я также решил помочь ей проанализировать реальность, указав, что составление письменного отчета о прошедшем занятии является обязательным – это часть зрелого (хотя я употребил другое слово) контракта, который она заключила. Осталась
