style="font-size:15px;"> Вот даже сейчас, увы, не может вспомнить, интересовался ли в то время отец ее жизнью, спрашивал ли, что ела, как у нее дела в школе. Он приходил с работы, когда дочь уже спала, а уходил, когда она еще не проснулась.
В выходные дни его тоже дома не было: загружал машину рыболовными снастями, спальным мешком, продуктами и уезжал на озера ловить рыбу. А она опять оставалась одна со своими комплексами, проблемами, тишиной, которая оглушала, …и фотографией мамы, стоявшей на ее письменном столе.
Так прошло пять долгих лет. Училась средне. Конечно, четвёрок было больше, чем троек, а пятерок и совсем мало: в основном по второстепенным предметам.
В тот очередной ужасный день она выполняла контрольную работу по геометрии, когда в класс вошла директор школы и сказала прийти к ней в кабинет после урока. Не понимая, в чем причина, она спокойно закончила решение задач и, собрав портфель, пошла на третий этаж. Зайдя к секретарю, поймала на себе ее сочувствующий взгляд, но интуиция молчала, не подготовив к предстоящему разговору.
В кабинете всё разъяснилось: у отца на работе случился инсульт с параличом, и его отвезли на скорой в больницу. Лена сознание не потеряла, но уши как будто заложило ватой и пол стал угрожающе покачиваться. По-видимому, она сильно побледнела, поскольку директриса выбежала из-за стола и усадила ее в кресло, дав попить минеральной воды. Потом попросила номер телефона кого-то из близких родственников и, получив его, позвонила тете Насте. Та была в больнице и сказала, что за племянницей придет ее дочь, двоюродная сестра, которая уже едет из университета.
– Да, в памяти осталось довольно смутно, как мы с ней добирались домой, что я делала, пока не приехала тетя. И несмотря на то, что я не верила в бога, все равно просила его оставить мне хотя бы отца, – вслух сказала Елена, глядя в потолок. – Не исключено, что он услышал меня, так как папа всё же остался жив, но с парализованной правой стороной, из-за чего лишился возможности ходить и очень плохо разговаривал.
– По-видимому, мне надо было просить для него выздоровления, – с горечью подумала Лена, воспроизводя в памяти мысли, которые посетили её, когда отца привезли домой и уложили на кровать.
– Боже мой, мне тогда было всего пятнадцать лет. Папа инвалид, требующий ухода, и никого, кто зарабатывал бы нам на жизнь. А к этому еще – готовка еды, покупка продуктов, больницы, врачи, аптеки, коммунальные платежи… И отцу пятьдесят семь лет, поскольку мама у него вторая жена, а я поздний ребенок.
– Словом, у меня наступила веселая жизнь. Правда, в иносказательном смысле этого определения, – поправила Лена себя, с мазохистским упорством углубляясь в прошлое.
– Пора уже с ним разобраться и лишить власти над собой, – решила она и, прикрыв глаза, углубилась в воспоминания той девочки, на плечи которой свалилась неподъемная тяжесть:
– Папа
