когда приходит время, наши знакомые и знакомые знакомых.
«Цена здесь не вопрос».
Когда совсем не стало корма, в том месте, где они поселились, вот уже несколько лет, она осмелилась ходить в село, что находилось в нескольких километрах от её норы. Сама она, конечно же, перекусывала на ходу, чем бог пошлёт. Мышка не успеет юркнуть в норку, птица замешкается и не взлетит во время. Суслик потеряет бдительность и тут же попадёт к ней на зуб. Но всё это было малой толикой, а ей нужно было что то, куда как существеннее. Ведь её ждали у норы пять малышей и то, что хватало ей перебить голод на несколько часов, им бы не составило никакой пользы. Они бы только, ещё больше раззадорились, и захотели, есть, от возни и отбирания друг у друга пищи.
В то время, когда рядом с ней был отец её лисят, она твёрдо знала, что выводок не пропадёт от бескормицы. Одноухий, (второе отстрелили ему ещё в детстве) отлично знал местность и всех обитателей этой местности. Ей же приходилось большей частью охранять малышню, да следить за порядком в норе и среди детей. Но совсем недавно её супруга не стало. Охотник, что жил в том селе, куда она решилась прийти только недавно, убил его из двустволки, что носил с собой каждый раз, отправляясь в лес, или же в поле. Он содрал с него шкуру, а тушку оставил на растерзание воронам, которые не заставили себя долго ждать. Она видела всё это, спрятавшись за кустами. Ей было горько, тоскливо и одиноко. Но она постаралась наброситься на падальщиков, когда человек ушёл, хотя знала, что от этого ничего не изменится и её сильный, и ловкий друг, уже никогда не побежит с ней рядом. Никогда не положит, свою красивую морду, ей на плечо, никогда не узнает, какими стали их дети. И вообще, уже никогда и ничего не будет у неё с ним. Только у неё одной теперь.
Она долго не уходила от этого места. Тявкала в пустоту, валялась по земле, но горе от этого не убавлялось. Вороны растащили, всё, что можно было съесть, и тяжело улетели, обрадованные поживой. Их воронята сегодня будут накормлены тоже. Лисица же не пошла к своей норе, хотя и знала, что малыши голодные. Ей было очень и очень плохо. Так плохо, как теперь, ей никогда ещё не было. И не потому, что голодными были её дети, да и сама она не ела досыта.
Ей было нестерпимо одиноко. Она была уже не той молоденькой, игривой самочкой, что в своё время завлекла с лёгкостью своего будущего избранника. Он бился на смерть с матёрым, старым лисом, которому она тоже приглянулась. Победила молодость и у них образовалась крепкая и дружная семья, где каждый год появлялись малыши. Но это было довольно давно и теперь, от той симпатичной, лукавой бестии, почти ничего не осталось. Разве только хитрая, симпатичная мордочка, напоминала юную, беспечную лисичку. Но к милой мордашке добавились жизненный опыт, выносливость, да и на шерсти у пасти, появилась седина, отливавшая серебром, на солнце, или, же при лунном свете. Теперь она была далеко
