честность и принципиальность, можно было бы предположить, что ты просто не смог смириться с тем, что педофил, в лучшем случае, получит несколько лет тюрьмы, а затем выйдет на свободу и снова найдет работу возле детей. Именно поэтому ты решил его уничтожить без следствия и суда! Показательное благородство! Но эта версия для простачков, я в нее не верю.
– Все правильно, – ответил Алексей, – я в нее тоже не верю.
– Раз у нас с тобой по первой версии полное согласие, давай рассмотрим второй вариант. Я уверен, что благородство в твоем поступке вовсе не просматривается: все гораздо прозаичнее. Твой отец испугался, что ваша непорочная фамилия в ходе разбирательств будет испачкана. Вы, видимо, за несколько дней до убийства узнали, что Пархомов педофил. Возможно, эту новость вам сообщила Маруся или кто-то из ее пострадавших подруг. Я прав?
– Нет, мы, я имею в виду мою семью, ничего не знали.
– А я утверждаю, что все вы знали, и очень испугались. Предположим, что Пархомова разоблачают и арестовывают. Следствие в каждом конкретном случае начинает устанавливать причины, по которым ребенок оказался в руках педофила, без родительского присмотра. Вот здесь-то и всплывет фамилия Мазуровы. Твоя сестра даже в браке сохранила свою девичью фамилию. Сразу может возникнуть вопрос, а почему ребенок из семьи начальника городского отдела по чрезвычайным ситуациям остался без должной родительской опеки? Будет назначено служебное расследование, в вашем грязном семейном белье начнет ковыряться служба безопасности МЧС. А так, нет педофила, нет и уголовного дела по растлению малолетних девочек. А ваша фамилия продолжает блистать чистотой и благородством.
– Все это твои домыслы, а не улики. И если у тебя больше ничего нет, то позволь мне покинуть твой кабинет? – Алексей поднялся со стула и направился к выходу.
– Стоять, – приказал Пантюхов, – Возможно они пока косвенные, но все, же улики. А ты еще не ответил на мой вопрос о твоем местонахождении в дни предполагаемого убийства Пархомова. Подтверди свое алиби.
– Эти дни я провел в лесу. Вернее, на берегу Зарянки. Меня поощрили внеочередным недельным отпуском, вот я и уехал на природу.
– Кто это подтвердит?
– Я там был один. Правда, один раз к моему лагерю вышел грибник, и я его даже сфотографировал. Фотография цифровая, там есть дата выполнения снимка. Это алиби?
– Нет! Снимок грибника твоей камерой мог сделать кто угодно. Ты мне представь самого грибника, и пусть он под протокол расскажет о вашей с ним встрече на берегу Зарянки. Тогда это будет алиби. Признаюсь, очень хотелось тебя сразу арестовать и предъявить тебе обвинение. Но прокурор постановление не подписал. Поэтому пока я вынужден тебя отпустить, но только под подписку о невыезде. Так, что у нас с тобой есть к чему стремиться. Мне собирать доказательную базу, а тебе – искать свое потерявшееся алиби.
– Ты собирай, конечно. Только
