сказал он. – А я вас уже заждался.
Потом он подошел к Илье и поздоровался с ним точно таким же образом.
– Где Петров? – спросил его Викентий Петрович.
– В избе. Он ноги застудил.
Таймени
Надя, вслед за Викентием Петровичем, вошла в избу и увидела человека. Он сидел в кальсонах и шинели. Надя в смущении отвернулась, а он не спеша запахнул шинель, из под которой все же были видны его босые ноги и болтающиеся белые тесемочки.
– Рыбу сегодня ловил, – объяснял он Викентию Петровичу простуженным голосом. – Таймень здоровенный попал. Я его водил, водил, того гляди крючок оборвет. А потом как потянул, я за ним в воду, аж по грудки…
– Ушел? – тревожно спросил Викентий Петрович и Надя удивилась: первый раз она услышала, что Викентий Петрович может говорить не тем бесстрастным голосом, к которому она привыкла за два дня.
– Что Вы, Викентий Петрович! – Петров улыбнулся такой широкой улыбкой, что Надя сразу простила ему его непрезентабельный вид. – Как можно? Мы, как вашу радиограмму получили, что вы выезжаете, специально за этим тайменем пошли…
Тут Надя увидела, что в углу комнаты стоят два сереньких ящичка радиостанции, а над ними висят мокрые штаны Петрова. Между тем Илья и встречавший их паренек, которого звали Серегой, накрывали на стол ужин. Злополучный таймень оказался уже сваренным, к нему откуда-то появились два пол-литра и Надя не успела опомниться, как уже сидела за столом в разнородной и шумной компании. Впрочем, Викентий Петрович засиживаться никому не дал. Он разогнал всех спать. Рабочие ушли на сеновал, Илья на машину. Надя и Машенька постелили свои мешки в комнате, тут же около стола. Викентий Петрович вышел, когда они ложились, потом вернулся, посмотрел на них, взял свой спальный мешок и ушел к Илье.
– Я думала, он здесь ляжет, – шепотом сказала Надя. – Машенька только хмыкнула в ответ.
– На него когда что найдет.
Пришел Петров. Он так и ходил на улицу в шинели и босиком.
– Называется, человек ноги простудил, – подумала про него Надя.
Петров загасил лампу, пожелал спокойной ночи и лег на деревянную кровать, заскрипевшую под ним как несмазанная телега.
– Однако, этот Петров не очень вежлив, – шепотом на ухо Машеньке сказала Надя. – Он мог бы предложить кровать нам.
– Что ты, – сказала Маша и Надя не заметила, что она назвала ее на «ты».
– Я и сама на эту кровать ни за что бы не легла.
– Почему?
– Так. Предпочитаю спальный мешок и палатку. Я бы и сейчас пошла на улицу, да устала.
Надя и сама очень устала. Почти суточная поездка в кузове грузовой машины по тряским дорогам сказывалась теперь со всей полнотой. Надя закрыла глаза, а когда открыла, то увидела, что в комнате
