тоооооненькие не переломил. Хоть бы уж отца не позорил.
– Ага, – кивнул Том, клацая зубами от холода.
Густав усмехнулся и скептически покачал головой.
Они сидели втроем у костра и жарили плотвичку и окуней на веточках. Внизу под костром запекался судак. Густав обмотал тушку какой-то травкой, а Эмиль обмазал ее толстым слоем глины. Том сгреб костер в сторону и быстро вычистил ямку. Затем они положили туда рыбу и все это сверху обратно засыпали красными углями. Они действовали быстро и слаженно, понимая друг друга с полуслова. Потом болтали ни о чем, о пустяках, передавая кувшин с молоком по кругу. Через некоторое время Том насытился и подобрел. Отвалился рядом на травку, подставляя впалое пузо солнышку. Закрыл глаза от удовольствия – хорошо-то как… Кузнечик совсем рядом поет. Друзья о чем-то тихо говорят. Зевнул… И задремал.
А вечером отец взял крапиву и отходил его со всей дури вдоль хребта – про огород-то он напрочь забыл. Да и Ральф потом пендаля отвесил, сообщив, что Том минимум три дня будет за него вкалывать, и пусть только слово против скажет – Ульрих быстро его норов усмирит. Почему-то Ульрих всегда горой стоял за средних братьев и люто ненавидел самого младшего. И хоть отец в обиду его не давал, а мать всегда старалась защитить, но разве ж родители знали, что зажать Тома где-нибудь в темном углу, толкнуть в хлеву, подставить подножку или окатить грязью – это было самое любимое тайное развлечение братьев. А под словом «вкалывать» скрывалось, что Том теперь не только хлев будет один чистить и за скотиной ходить, но и матери по хозяйству и с огородом будет один помогать. При этом Ральф будет стоять рядом и делать все возможное, чтобы брату жизнь медом не казалась. Нет, Том пробовал жаловаться – тогда братья устраивали ему темные, Том пробовал сопротивляться – братья подставляли его, Том старался как-то пресечь все это, но потом понял, что на каждый его чих, они все равно придумают три «будь здоров» и один хуже другого. Он прятался на сеновале, в одиночестве переживая свои неприятности, и с горечью думал, что жизнь – штука весьма несправедливая.
Через неделю, когда его рабство на Ральфа закончилось, Том смог наконец-то выбраться во дворец. Король встретил его с радостью, спросил, как он себя чувствует.
– Ну, по крайней мере, он уже так не кашляет, – с глубокомыслием на лице сообщил Эмиль.
– Уже не кашляю, – эхом повторил Том.
– А мне Эмиль сказал, что ты приболел. Вы же купались, да? Холодно еще. Ханса нет, спросить не у кого, хотел уж гонца до вашего дома посылать.
– Ваше величество так добры ко мне, – повесил он голову, краснея. – Не стоило беспокоиться.
– Запомни, мой мальчик, для короля нет ничего важнее его подданных, – приобнял за плечи монарх.
– Важнее даже сына? – неожиданно выдал Том и сам испугался.
Король рассмеялся.
– Идите, берите кинжалы, я научу вас их метать, как янычары. Знаете, кто такие янычары?
Мальчишки замотали головами.
– А
