о человечно и очень трогательно».
Galaxy
Джону Друри Кларку,
доктору философии
и давнему другу авторов
Предисловие
Составляя этот отчет о некоторых сомнительных эпизодах, более или менее тесно связанных с баром Гавагана, мы наслаждались необычайными преимуществами. Во-первых, мы оба умеем стенографировать. Безусловно, ни один из нас не обладает таким мастерством, которое вызвало бы зависть у судебной стенографистки; и поэтому необходимо предупредить, что мы не можем ручаться за абсолютную точность всех цитат. Но это вполне по силам любому из ваших репортеров (мы отказываемся от звания «авторов»): сидеть за одним из дальних столиков с записной книжкой, спрятанной между листами газеты, и тайком записывать замечания различных гостей, ни один из которых не подозревает, что его слова станут известны потомству.
Во-вторых, нам очень повезло, что мы встретили Гавагана (рифмуется с «паганом») сравнительно рано – до трагического несчастного случая, из-за которого он чуть не лишился левой ноги и принужден был оставить профессию геолога-поисковика. Он скопил немного денег, и эта сумма значительно возросла, когда он получил страховку по нетрудоспособности. Участие благого провидения и тот факт, что Гаваган и мистер Коэн были прихожанами отца Макконахи – вот причины, по которым пострадавший исследователь вложил свои средства в бар, носящий ныне его имя. Подобным бизнесом можно управлять на расстоянии, он не требует постоянного присутствия владельца.
В то время заведение пребывало не в лучшем состоянии, и клиентами были в основном представители низших слоев общества. Гаваган, вкус которого в общественном и интеллектуальном отношении был скорее рафинированным, привел помещение в порядок; он стремился создать идеальные условия для бизнеса и заручиться покровительством лучших людей города. Но он вряд ли добился бы успеха без влияния, талантов и связей мистера Коэна.
Этот джентльмен – его полное имя Алоизиус П. Коэн, не стоит путать его с братом Джулиусом, офицером полиции – помог Гавагану отыскать таких покровителей, что бар добился устойчивого положения, которое и сохранилось навсегда. В те времена Коэн располнел, в свое время он был замечательным игроком в ирландский керлинг и, как говорят, когда-то одолел чемпиона Шотландии в метании шеста. Его мастерское обращение с дубинкой помогло разрешить немало непростых ситуаций в баре Гавагана. Начало биографии Коэна отличается некоторой неясностью, но настоящая его фамилия, кажется, Коган (произносится Ко-ган); он и его брат Джулиус изменили написание не потому, что опасались нападок расистов, а потому, что они постоянно получали обращения и от еврейских, и от католических благотворительных организаций. Будучи людьми добросердечными, они страдали из-за того, что приходилось либо отказывать просителям, либо терпеть финансовый ущерб.
Мистер Коэн работал в баре на далекой окраине города (расположенного на северо-востоке Соединенных Штатов), когда с Гаваганом приключился несчастный случай. Приблизительно в то же самое время его бар приобрела какая-то ресторанная сеть, владельцы которой настаивали, что во всех их заведениях должны подавать мороженое. Это так возмутило мистера Коэна (фундаменталиста по отношению к выпивке), что он тотчас подал в отставку. Он собирался вернуться в Слайго, когда отец Макконахи свел его с Гаваганом. Бывший геолог ни мгновения не колебался – он мог одновременно получить непревзойденного виртуоза-бармена и покровителей, которые превратили бы его бар в то место, о котором Гаваган мечтал. Он не только оплатил транспортные расходы мистера Коэна, но и возместил своему новому фактотуму все средства, потраченные на паспорт и визу.
Ценность мистера Коэна для бара Гавагана станет более очевидной по мере изложения наших историй. Материал мы собирали довольно долго. Мы полагаем, что эти рассказы, собранные вместе, представляют документ немалой общественной значимости. Слишком мало уделяли внимания, слишком мало исследовали некоторые стечения обстоятельств, в которых господин Коэн, и как бармен, и как вольный философ, выступает своего рода катализатором.
Л. Спрэг де КампФлетчер ПрэттСентябрь 1952
Elephas frumenti
Худощавый, лысеющий человек в твидовом костюме едва не уронил свой стакан, а потом поставил его на стойку с чрезмерной осторожностью – это доказывало, что осторожность уже совершенно необходима.
– Вспомните про собак, – сказал он. – В самом деле, дорогая, нет предела тому, чего можно добиться с помощью селекционного разведения.
– Вообще-то там, откуда я родом, иногда думают и о других вещах, – сказала блондинка, подчеркивая древнюю шутку, позаимствованную из «Нью-Йоркера», легким движением бюста, безупречно-нравственным, как «Полицейские ведомости».
Мистер Витервокс оторвался от своего второго мартини.
– Вы
