вернуть ей башмак, да и делу конец!
Бросил он мокасин на заднее сиденье джипа и присоединился к ребятам в озерце. За это время к группе успели присоединиться студенты и школьники еще с полудюжины раскопок. Таня флиртовала с парнем из лагеря Черного Холма, и добиваться ее внимания было бесполезно. Поспрошал Марк ребят о встреченной девушке, но ее, похоже, никто не знал. И сама она за башмаком так и не явилась. Девчонки из других лагерей Марка отшили, и в лагерь он поехал один. Вечер не удался. Что делать с мокасином без пары, он не знал и потому просто кинул его на приборную доску джипа.
На следующее утро полезла я в свой грузовичок за кой-какими консервами и увидела на приборной доске Маркова джипа этот мокасин. Сшит он был в стиле навахо, и притом превосходно. Вручную, из прекрасной, тонкой оленьей замши. В таких мокасинах любая девушка с гордостью вышла бы на пау-вау.
К завтраку Марк явился поздно.
– Откуда у тебя взялся этот мокасин в джипе? – спросила я, накладывая ему яичницы.
В ответ он промямлил что-то о девушке, с которой познакомился на Койотовых Ключах.
– Этот башмак обязательно нужно вернуть, – сказала я.
– К чему это ты?
– Примета дурная. К беде. Так что уж лучше верни.
– Примета? Какие-то индейские премудрости?
Я бы сказала иначе: скорее, простой здравый смысл. Но ответила просто:
– Себе его лучше не оставлять.
Но Марк только головой покачал.
– Подумаешь, – сказал он и отошел к столу.
Что было дальше, я тоже сама не видела. Ну, а со слов Марка вышло примерно так.
Спал Марк в небольшой палатке на краю луга, от лагерной «столовой» вдалеке. Ночь с воскресенья на понедельник выдалась теплой и ясной, и молнию полога он оставил незастегнутой. Приготовил штаны и футболку на завтра и аккуратно сложил рядом со спальным мешком. А возле одежды поставил ботинки.
На ботинках этих остановлюсь малость подробнее. Другие ребята приехали на раскопки в старых кроссовках или туристских башмаках. Другие – но только не Марк. Он щеголял в прекрасных «Ред Уингз» – стильных шестидюймовых шнурованных ботинках из песчано-желтой кожи, мягкой, точно попка младенца. Прекрасные ботинки. Пожалуй, родителям Марковым они не меньше пары сотен баксов обошлись.
Как бы там ни было, запихнул Марк в левый ботинок чистые носки, а в правый – фонарик, чтобы легче найти его, если вдруг понадобится среди ночи. Ботинки задвинул в дальний угол палатки, чтобы уберечь их от утренней росы, забрался в спальный мешок, поднял взгляд к звездам, услышал вой койота вдали и уснул.
Разбудил его треск рвущейся ткани. В полусне уставился он в дальний угол палатки, откуда донесся звук. Луна поднялась высоко, и в ее свете в дальнем углу палатки виднелся темный силуэт какого-то зверя. Тот сунул голову в палатку, а при виде проснувшегося Марка тихонько подался назад, зажав в зубах его ботинок.
– Эй! – заорал Марк, метнувшись к своему ботинку.
