эти недостатки окупаются удивительной искренностью автора. Его меланхолики – живые люди. Они мучаются, страдают. Но при этом располагают большим арсеналом средств для выражения своей боли. «Я пишу о меланхолии, чтобы избежать меланхолии», – признается Бёртон, изящно переформулируя известный тезис о том, что, выражая страдание, мы делаем шаг к его преодолению.
В XVII веке меланхолия распространяется по Европе, становясь особого рода mal du siècle[38], развившейся в эпоху войн и катастроф. Она стоит в одном ряду с апокалипсическими настроениями, страшными образами, барочной чувственностью и телесностью, и даже культом еды и питья. Страшнее всего тем, кто погружен в себя и в свои размышления. Мыслители всегда находятся в зоне риска. Но это состояние заразительно, эта поза распространяется, меланхолия впервые входит в моду. Художественная литература и драматургия изображают длинные ряды мизантропов, ипохондриков, пессимистов и влюбленных с суицидальными наклонностями. Даже Шекспир активно эксплуатирует этот образ. Стоит Гамлету появиться на сцене, и публика уже знает, чего от него можно ждать. Налицо все признаки меланхолии: красноречие, развитый интеллект, бунтарские наклонности и ненависть к власти, мысли о самоубийстве и всплески эмоций. Зрителю, жившему во времена королевы Елизаветы, этот типаж был хорошо знаком, тогда – в отличие от наших дней – он воспринимался как психологически достоверный и актуальный. При этом именно Гамлет (а позднее Вертер) явился прототипом современной личности: замкнутой и непокорной, страстной и одинокой.
Есть ли свидетельства проявления меланхолии у реальных людей того времени?
В XVII–XVIII веках врачи, особенно английские, много пишут о симптомах этого состояния[39]. Из их записей вырисовывается следующий тип меланхолика: он (это всегда мужчина!) постоянно занимается самокопанием, за бурными проявлениями страха следуют периоды размышлений, когда человек становится абсолютно не способен к активному действию. Часто встречается подтип ипохондрика. Физическое состояние – центральная тема меланхолии того времени. Страх корежит тело. Дни проходят в приступах боли, спазмах и мучительных ощущениях, бессонные ночи переполнены жуткими фантазиями.
Во мраке нет света. И душа, и тело находятся на краю пропасти. Несчастные «избегают общества людей, любят уединенные места и бродят без цели, сами не ведая, куда идут; цвет лица у них желтоватый, язык сухой, как у человека, страдающего сильной жаждой, глаза сухие, запавшие, никогда не увлажняемые слезами; все тело их сухое и поджарое, а лицо мрачно и отмечено ужасом и печалью», – это лишь одно из многих наблюдений, сделанных врачами в XVIII веке[40].
Внутри меланхолии скрываются сильные страсти дикого человека. Безудержный страх, ненасытный голод, химеры и ужасные изменения личности.
Человек-волк
Одним из таких изменений является феномен человека-волка. Как следует
Болезнь века (фр.).
См., напр.: Willis Th., Cheyne G., Tissot S.-A.
Robert J. Dictionnaire universel de medicine. 1746–1748. t. IV, article “Melancolie”. P. 1214. Цит. по: Фуко М. История безумия в классическую эпоху. СПб., 1997. C. 273.
