сказала – или завязываешь, или нас больше не увидишь. Полгода сама работала и Витьку воспитывала, кормила, одевала, от нас помощи не брала – гордая, знала, что нам брак не очень нравился, ну, и хотела еще, что б муж знал – одни они с Витькой, осознал чтоб, что нужен дитю то. Представляешь, завязал. Он ведь ее, правда, сильно любил и сына тоже. Не смог без них. Колоться перестал, к жене вернулся, Валька, молодец, помогла ему не сорваться, когда они сошлись…Я Макса ругать не стал – сам в молодости так же чуть семью не потерял…
Степан, слегка скосив глаза, увидел удивление в глазах соседки, которое она из вежливости не стала выражать словами и, словно отвечая на незаданный вопрос, продолжил:
– Да…Было дело. Пить я не любитель был, но к травке как-то пристрастился. Сначала, вроде ничего было, весело даже…Дальше – больше, чего-нибудь «потяжелее» захотелось. Анна приходит домой, а я в полной отключке валяюсь на полу, рядом шприц…Еле откачали, когда из больницы домой вернулся, тут меня как молния пробила – ради чего я теряю все? Жену, семью, жизнь? Ради травы? Таблеток? Кайфа сомнительного? Короче, смог себя в руки взять, слава Богу…Видать Он и помог…Держит еще меня, грешного зачем-то на земле…
Степан опять замолчал, глотнул воды из бутылочки, заботливо сунутой волонтером Юлей в сумку и продолжил:
– Валя, дочка, хорошо живет, работа у нее, дом красивый, машина хорошая, какой марки не знаю, я в этих новомодных не разбираюсь – большая такая, солидная. Со мной, правда, не общается – зачем ей отец-бомж. Ну, это понять можно. Плохо, что и мать не жалует – неудачниками нас считает…И в гости не зовет, и так не встречаемся. Внука мне видеть очень хочется, я б его в шахматы научил играть…Витюшка, когда последний раз встретились, подбежал ко мне, обнял и говорит: «Деда, я тебя люблю, только маме не говори, ладно?!» Я на Валюшку зла не держу, слава Богу, смог ее на ноги поставить, да она и сама девка серьезная, всего добилась: семья, работа, молодец! Все надеюсь, может, свидимся еще, если человеком опять стану…
Степан неожиданно протянул соседке большой пирожок, который купила ему перед автобусом Юля:
– Возьмите! Я от души! Представляете, за эти несколько дней так отъелся, что совсем есть не хочу…Может, конечно, еще от нервов аппетита нет…В новую жизнь все-таки еду…В каких только передрягах не бывал, вроде ко всему привык, думал, спокойно перенесу…Не получается. Потрясывает маленько…Возьмите пирожок, если не брезгуете, конечно.
– Не брезгую, но не возьму – вам нужнее, неизвестно когда вы еще есть будете. Это мы домой возвращаемся, а вам еще дорога предстоит, поэтому не возьму! К тому же у него – она мотнула головой в сторону сына, – пицца есть, да и остановка скоро будет, если сильно есть захотим – еще купим, – с улыбкой, но твердо возразила она. Степан не стал больше делать попыток вручить ей пирожок, а сам механически принялся его жевать, не чувствуя вкуса, видимо, правда, сильно нервничал.
– Детей терять нельзя…Иначе они
