женщину. Выслушав просьбу короля, она послала ему записку, в которой говорилось, что будет рада принять его в своём доме и дать ему всё, чего он пожелает.
Король, получив столь любезное приглашение, сразу явился во дворец, где его приняли с превеликим радушием. Сотня слуг с факелами встретила его, ещё одна сотня прислуживала за столом, а ещё сто слуг обмахивали короля большими опахалами, отгоняя от него мух. Вино ему наливала сама Ренцолла, да так грациозно, что его величество глаз от неё отвести не мог.
Когда с ужином было покончено, а со стола убрано, король удалился почивать, и Ренцолла своими ручками сняла с него сапоги, между делом похитив сердце короля. Влюбился он в неё столь отчаянно, что тут же призвал к себе фею-ящерицу и попросил отдать ему Ренцоллу в жёны. А поскольку добрая фея лишь о благополучии девушки и пеклась, она не только ответила королю согласием, но и дала Ренцолле в приданое семь тысяч золотых гиней.
Король, придя в восторг от привалившего ему счастья, приготовился к отъезду вместе с Ренцоллой, которая даже не поблагодарила фею за всё, что та для неё сделала. Фея же, видя такую незаслуженную неблагодарность, решила наказать девушку и наложила на неё заклятие, обратив её голову в козлиную. Хорошенькое личико Ренцоллы вмиг стало козлиной мордой, с которой свисала длинная борода, щёки девушки запали, а сияющие косы обратились в два острых рога. Король, повернувшись к ней и увидев это, подумал, что рехнулся. Залился бедный слезами и вскричал: «Где волосы, что так крепко меня опутали? Где глаза, что проникли в моё сердце, где губы, которые я целовал? Что же мне, так и жить всю жизнь с козой?! Нет-нет! Ничто не заставит меня стать посмешищем моих подданных из-за какой-то козлоликой девицы!»
И, вернувшись в свою страну, он заточил Ренцоллу в покоях маленькой башни королевского дворца, приставив к ней камеристку и выдав обеим по десять мотков кудели и приказав за неделю спрясть из неё пряжу.
Камеристка поспешила исполнить повеление короля. Мигом принялась она за работу, распутала кудель, намотала на веретено, уселась за прялку и работала столь прилежно, что закончила в субботу, ближе к вечеру. А Ренцолла, избалованная да изнеженная в доме феи-ящерицы и к тому же не знавшая, как изменилось её обличье, выбросила кудель в окно, сказав:
– И о чём только думал король, задавая мне такую работу? Если ему нужна пряжа, пусть купит. Он меня не под забором нашёл, должен помнить, что я принесла ему в виде приданого семь тысяч золотых гиней, и я ему жена, а не рабыня. С ума он, что ли, сошёл – так со мной обходиться!
Но всё же, когда наступил субботний вечер и она увидела, что камеристка свою работу выполнила, Ренцолла испугалась – а ну как её накажут за леность. Покинув дворец, она поспешила к фее-ящерице, чтобы поведать ей о своих горестях. Фея нежно обняла её и дала ей целый мешок пряжи, чтобы показать королю, – пусть увидит, какая работящая жена ему досталась. Ренцолла, даже не поблагодарив, взяла мешок и возвратилась во дворец, а доброй фее осталось только досадовать на её неблагодарность.
Король,
