о добре и об обетах. Даст какой-нибудь Меневель Светлый клятву защищать город и сидит в нем до старости, вражеские атаки отражает, а они, понятное дело, следуют одна за другой. Темные силы знают, где сидит светлый, и лезут, словно им медом намазано, нет бы взять по-тихому соседний городок.
Я вздохнула: на самом деле все детство мечтала, чтобы какой-нибудь Вереск Чистый, давший обет найти дочь, увез нас с бабушкой в свой замок. Меня, само собой, враги украли из колыбельки и выбросили в реку. Варианты похищения каждый день менялись – то темные силы, то подкупленная нянька, то мачеха. Сказать, куда делась мать, я в силу скудности фантазии не могла, но мечтать продолжала. И как бы обзавидовались все в Солодках – и Ксанка, дразнившая меня за худобу цаплей, и Котька, отобравший туесок с малиной. Ух, как бы они пожалели, если бы отец – действительный маг – приехал за мной! В том, что это должно вот-вот произойти, я нисколько не сомневалась, ибо давший обет не мог его нарушить, если хотел жить, конечно.
– Тебе сказать, кто ты? – спросила я, опуская ложку. – Или сам догадаешься?
– Не утруждайся, – в тон мне ответил парень. – Вот и делай после этого добрые дела. Припомни, не к тебе ли недавно мужики ломились? На костер захотела?
– Меня спасал, значит? Подвиг совершил? – Я отодвинула тарелку. – Я не прекрасная дама и ни о чем не просила.
Легкость, с которой Рион разбрасывался смертельными клятвами, мне не нравилась. Семнадцать лет, а уже верный кандидат в покойники. Да Эол с ним, теперь, выходит, я ему обязана? Как же не люблю быть обязанной, а еще это неловкое чувство неотданного долга.
– Выбор оказался прост, – стиснув зубы, пояснил парень. – Либо убивца ищут они, а ты знаешь, кого они найдут и казнят, либо я. В любом случае преступления надо прекращать, а я маг.
– Ты мальчишка, – фыркнула я. – Они что, спятили? Поверили пацану…
Я смотрела на парня и представляла, как он с подобающе серьезным выражением лица вытягивает руки и с чувством дает обет. Крестьяне внимают. Сцена для баллады о Рионе Придурковатом.
– Я маг! – рявкнул Рион, ложка звякнула о тарелку. – Айка, ты… ты… наглая девка, если бы не сила и твоя бабка, стал бы я… да сам бы удавил!
На нас обернулись – и хозяин, и двое мужчин в куртках охотников, даже спавший на крайней лавке пьяница приоткрыл глаз. Хорошо, что Лиски не было, заменявшая ее в зале пышнотелая разносчица уже успела разбить два стакана – по одному каждый раз, когда проходила мимо нашего стола.
– Стоп, – махнула я рукой. – Ты сказал «смерти»? Ты ведь это не о козе?
Рион несколько минут молчал, смотрел куда угодно, только не на меня, и, судя по покрасневшим скулам, злился. По справедливости, я, конечно, заслужила, могла же все и по-другому сказать: посюсюкать, посетовать на молодость и отсутствие опыта, но… В Дасунь, со мной никто никогда не сюсюкал, и я не буду. Переживет. Вон уже повернулся и кулаки разжал.
– Не
