обозначения. И, действительно, это, зачастую, именно обозначения, знаки, символы, образы, а не слова. За выращенными на земле или сотворёнными в огне собственной души понятиями, тянутся вверх заново созданные структуры смыслов: обычная вода – вода, текущая вниз; обычный огонь – вода, текущая вверх, и, таким образом, мы начинаем уже говорить о совсем другой воде, Меркурии философов, двояко растворяющем грубое. Он разрушает привычные понятия и вымывает грязь рыхлой Земли; он создаёт поэзию и облагораживает огнём твёрдые Металлы. Взятые из обычной жизни и языка, привычные понятия преобразуются вместе с Делателем, и затем, преображённые, фиксируются им с помощью подходящего, то есть, алхимического языка.
Итак, если мы брезгуем вещами нашего мира, находим их банальными, то это только потому, что мы не в состоянии облагородить их, пользуясь нашим Меркурием. Да и как можно облагородить то, к чему боишься даже притронуться. Камень философов часто лежит в грязи или выставлен всем на потребу. Современные драконы прячутся под масками повседневных обязанностей, бытовой лжи, рутины, мелких страхов, привязанностей, дел, которые вечно остаются на потом… И, поистине, современный человек предпочитает мечтать о сражениях с драконами, нежели браться за сражения с ними в своей повседневной жизни. Поэтому героев, по-прежнему, единицы. Наблюдая себя со стороны в зеркале этого мира, мы видим, как скверно то, что находится ближе к нам и более подвластно нашей воле; затем мы расширяем обзор, уходим за пределы грязного города куда-нибудь в неосквернённые ещё леса, видим чистые реки, моря и, ещё дальше, планеты, верно свершающие свой ход, которые, если мы обратим внимание в глубину, оборачиваются столь же постоянными и непримиримыми металлами, а за ними – звёздную твердь и центр земли. Устремляясь до конца в пространство вселенной, мы, наконец, оказываемся в точке, откуда брошен наш взгляд, и это самое неподвластное нам место.
Мы связаны с ближайшими вещами и смыслами, которые легко поддаются воздействию разделяющей и соединяющей их воли. Здесь у нас, обычно, царит беспорядок, но и порядок легко достижим. И мы фундаментально связаны с планетами и металлами нашего единого мира, где порядок начинает составлять нашу судьбу без участия нашей воли, а беспорядок мог бы уничтожить основу нашего пребывания в этом мире, наше тело, да и сам мир. Вот почему алхимик, работая с металлами, преодолевает власть небесных сфер и судьбы, возвращаясь к себе, оплодотворённому ими и оплодотворившему их. И вот почему путь алхимика столь опасен и может закончиться саморазрушением. Есть и другие «порядки», в которых обретается Материя Делания: природа повелевает нам спать, тем самым, каждый раз совершая в нас операцию растворения, но мы редко сознаём то, что именно оплодотворяет нас в этом сугубо личном опыте; природа повелевает нам стареть, фиксируя наш дух и психику и, в то же время, растворяя жизнь нашего тела, делая его формы более сухими и точными, либо, наоборот, размытыми
