гулких тяжёлых ударов донёсся справа. Там, на помосте, у зеркала во всю стену, запрыгали десятки пар гантелей и три большие штанги. Будто какие-то сумасшедшие невидимки поднимали их, и бросали на помост. Поднимали и бросали. Поднимали и бросали…
– Да ну, на хрен!.. – выдохнул вусмерть обескураженный Качок, готовясь сорваться с места, и задать стрекача из этого проклятого зала. Но это не вышло…
Какая-то жестокая сила тисками сдавила его мощную грудь. Две металлические руки тренажёра-бабочки, опустившись и изогнувшись, словно два змея взяли его в кольцо, намертво прижали тело к ставшей твёрдой, будто гранит, спинке.
– Пусти!!! – Качок заорал, как оглашенный.
Но хватка лишь усилилась.
– Пусти, гад! Урою! – он извивался, вырывался, кряхтел. Он отчаянно пытался выскользнуть.
– Попался, Серррёжа? – вновь заскрежетал железный голос за спиной. И Качок, к своему безразмерному ужасу понял: с ним говорит тренажёр…
– Что тебе надо? – выкрикнул, задыхаясь Качок.
– Пришло время платить по счетам, мальчик мой, – проскрипела «бабочка».
– Ты полтергейст? Полтергейст?..
– Полтергейст, полтергейст, – согласился механизм. – Какой догадливый мальчик! – Рукояти сдавили сильней.
– Пусти! Дышать тяжело! – Качок закашлялся.
– Скоро тебе вообще не придётся дышать самому, – произнёс железный голос злорадно, – за тебя это будет делать аппарат ИВЛ.
– Что тебе надо? – измученно повторил свой вопрос Качок.
– Справедливости, крошка.
– Мне кто-то мстит?
– Браво, мой умница! – Сжатие усилилось до такой степени, что рёбра Качка затрещали.
– А-а-а-о-у-у! – завыл раздавливаемый.
– Познай же унижение и боль, отрок! – громыхнул тренажёр.
– Это из-за Ботана? Из-за Хмыря?
– Поразительно сметливый мальчуган! – отозвалась железка, и увеличила жим.
– Ты убьёшь меня? – уже не голосом, срывающимся сипением спросил несчастный.
– Нет, – отвечал, ставший лязгающим голос, – это будет слишком легко для тебя. Ты заслужил большего. Ты заслужил того, что страшнее смерти. Я сокрушу твои рёбра, я переломлю твой хребет, я раздавлю твои шейные позвонки. И знаешь, что с тобой будет потом, мальчонка?
– Х-х-р-рых… – давление нарастало, и Качок теперь мог только хрипеть.
– Ты не сможешь ходить, – зловеще лязгал голос, – ты не сможешь двигать руками, ты будешь полностью парализован. Ты не сможешь даже дышать без аппарата. И ты не сможешь говорить. Так что, никому не расскажешь историю того, что с тобой приключилось.
Адские объятия сделались ещё жёстче. Послышался хруст ломаемых ребёр.
– Х-х-х…
– Стань же слабее самого слабого! – прогремел металлический голос. – Стань же несчастней любого несчастного! – голос эхом отразился от стен притихшего зала. – Познай же унижение и беду!!!
