1941 года Мао выдвинул лозунг: «10 процентов собственных сил – на борьбу с Японией, 20 процентов – на борьбу с Гоминьданом, 70 процентов – на рост своих сил».
По окончании войны с Японией КПК приготовилась к решающей битве с Гоминьданом. Москва же, как это представлялось руководству КПК, была настроена по-иному. Один из высших лидеров КПК Чжоу Эньлай позднее так оценивал ситуацию: «Мы готовились форсировать Янцзы и полностью освободить страну. Советская сторона имела свою точку зрения, требуя прекратить гражданскую войну. Накануне освобождения Нанкина Советский Союз по-прежнему поддерживал дипломатические отношения с гоминьдановским правительством. Когда Чан Кайши не удержался в Нанкине и перенес столицу в Гуанчжоу, советский посол Рощин вслед за правительством Чан Кайши перевел посольство в Гуанчжоу…
Действия Советского Союза исходили из его ошибочных оценок общей ситуации в мире. Советский Союз опасался, что гражданская война в Китае может подорвать зафиксированный в Ялте раздел мира на сферы влияния, что привело бы к вмешательству США, нанесло ущерб Советскому Союзу. Сталин также боялся начала третьей мировой войны. Его главной целью было стратегическое сдерживание США в целях выигрыша времени для мирного строительства…
В оценке международной обстановки и наших возможностей освободить весь Китай между нами и Советским Союзом были разногласия. Конечно, когда КПК победила, Советский Союз был рад, имея за спиной новый Китай».
В одной из бесед с американским журналистом Чжоу Эньлай подверг критике договор 1945 года между СССР и правительством Гоминьдана. По словам Чжоу, договор придал Чан Кайши «такую уверенность в своих силах, что он развязал антикоммунистическую гражданскую войну». Мао Цзэдун, в свою очередь, порицал Сталина за то, что тот «не разрешал китайцам совершить революцию; не верил в силы китайских коммунистов и требовал во что бы то ни стало добиться перемирия с Чан Кайши».
Известно, что Москва удерживала руководство КПК от наступления на Тайвань. Сталин ответил отказом на просьбу поддержать эту акцию авиацией и военными кораблями, пояснив, что она может привести к третьей мировой войне. Китайское руководство по-своему воспринимало ситуацию, что способствовало росту отчужденности между КПСС и КПК.
Недоверие между КПСС и КПК усиливалось из-за подозрений Сталина, что Коммунистическая партия Китая пойдет «по пути Югославии», что Мао может стать вторым Тито и окажется под влиянием «буржуазных элементов» (реакция на включение беспартийных деятелей в состав правительства). В ряде случаев раздражение Сталина вызывали действия руководства КПК, по существу направленные на реализацию его собственных советов, в частности, в отношении сотрудничества с национальным капиталом, контактов с иностранными фирмами.
Возникали и трудности из-за различий в традициях и обычаях двух стран, непонимания, а то и неуважения
