в руках. Он все мнет и мнет ее, а табак сыпется на его комбинезон. Букса сидит слева от Пули. В руках у него рюкзак с простреленной рацией Кукушонка.
– Теперь это просто бесполезная куча дерьма, – вздыхает Букса.
– Точно, – нервно кивает Пуля, глядя на руины завода. – Теперь это все – бесполезная куча дерьма.
Песенка рейнджеров Объединенной Армии
Видишь небо над горой,
Видишь бутсы на дороге,
Мой родной «сорок восьмой»,
И мои кривые ноги?
Это мы, и мы бежим,
Не за властью и наживой.
Мы бежим, мы бежим,
Потому что живы.
Кто нас ждет за поворотом,
Кто под соснами лежит?
Люди живы, в сборе рота,
Значит, рейнджер бежит.
Это мы, и мы бежим,
Не за властью и наживой.
Мы бежим, мы бежим,
Потому что живы.
Часть 1
Святой вопль королей
Из текста «More Light»
Когда высох бензин
Машины встали
Телевизоры умерли
Свет погас
Наши каблуки
Выбивали искры из асфальта
И только эти искры
Делали мир светлее[1]
Ной, ответ на вопрос репортера «Classic Rock», пресс-конференция «Broken Flowers» на «Download-2010»
Нельзя быть вечно молодым. Хочется, но нельзя. Не потому, что невозможно – нет ничего невозможного. Но необходимо повзрослеть, чтобы осознать, как много мы теряем, перестав быть молодыми. Когда тебе девятнадцать, ты врубаешь шнур в комбик – и все, ты король мира. О тебе никто не знает, о тебе никто не пишет, но ты король мира… Если вы спросите меня, кому я завидую, я скажу: «Самому себе много лет назад, когда я был королем мира».
Из статьи «Ноев ковчег: жизнь „Сломанных Цветов“», журнал «Rolling Stone»
Узкие, грязные улицы. Похоже, их не убирали со времен Второй Мировой войны. Однотипные пятиэтажки, ржавые гаражи во дворах. Огромное количество фабрик и заводов, большая часть – не работает.
Лица у людей – серые, глаза злые. Каждое утро они идут на работу, а вечером возвращаются с работы. Той же дорогой, изо дня в день. Дешевый алкоголь здесь самый ходовой товар. А в воздухе столько яда, что люди начинают задыхаться от избытка кислорода, выбравшись из городской черты.
Это может быть Ливерпуль 60-х, Манчестер 70-х, Дублин 80-х, или Сиэтл 90-х. Обычная родина рок-н-ролла. Не важно, в какой дыре она находится в этот раз, главное, что жить там невозможно. И от того, что люди все-таки выживают в этом аду – становится так тревожно, что тянет завыть на луну. Или воткнуть шнур в комбик и взорвать этот мир направленной волной звука.
Вознесенск, город, который называли Red Manchester. Индустриальная преисподняя откинувшего копыта СССР, погребенная под обломками гигантов текстильной промышленности, пафосными
Здесь и далее пер. автора
