все дело в инстинкте самосохранения. Самом базовом инстинкте человека, из которого растут ноги всех остальных. Стремление к продолжению рода, выборы президента, мой дом моя крепость и так далее. В основе всего лежит инстинкт самосохранения, и моменты, нарушающие самовозводимую каждым человеком границу безопасности. Пока понятно?
Т.Х.: Пока да.
Г.Ф.: Человек, отправляющийся в космос, подавляет этот инстинкт. Без этого никак. Ведь там, куда он идет – все чужое. Чужая территория вокруг, нет даже гипотетической возможности выйти за рамки ограниченного пространства, а мир, в котором все правильно и всегда можно прибежать в слезах к мамочке, так далек, что его почти не существует. Мало того, если что-то случиться с двигателем разделителя, то слово «далек» можно смело менять на «недостижим». Конечно, в случае невыхода на связь будет послана спасательная экспедиция, но ведь нет стопроцентной гарантии в том, что она прибудет вовремя, или даже просто найдет потерявшихся. Гребанный космос почти бесконечный! А с точки зрения человека – просто бесконечный. Никаких стопроцентных гарантий тут не бывает.
Т.Х.: Вот сейчас ты испортил мне настроение.
Г.Ф.: Ты предполагал, что все иначе?
Т.Х.: Нет. В смысле… Понимаешь, есть вещи, которые лучше не формулировать.
Г.Ф.: В-нашем деле так нельзя. Человек, уходя в дальнюю разведку, должен отдавать себе отчет в том, на что он подписывается. Поэтому у нас нет долгосрочных контрактов, и каждый может уволиться в любой момент. Мы, как никто другой понимаем, что реальность – жестокая штука, и далеко не всегда оказывается такой, какой мы ее себе представляем.
Т.Х.: Хватит, у меня начинается клаустрофобия. Что там с «Божественным Откровением»? Только без терминов, так чтобы даже такой болван, как я, понял.
Г.Ф.: Ну… Короче, смотри, человеку необходимо отождествлять себя с тем местом, где он находится. Дому, городу, планете, игровой площадке, рабочему кабинету, неважно. При этом отождествление расходится кругами. Я живу в доме, в городе, на планете. Понимаешь? Но для нас есть каюта, корабль и все. Дальше заглядывать нельзя, там бездна. Потому что ты можешь как-то сформулировать для себя такую штуку, как дом, как город, можешь, пусть и теоретически представить себе планету, и определить ее, скажем, словом «огромная». Но как понять то, что там, за бортом. Как понять гребанное ничто, простирающееся на бесконечность? Это невозможно. Это выше человеческих сил, выше возможностей человеческого рассудка. Поэтому нельзя долго вглядываться в бездну. Но иногда люди не удерживаются. И тогда мозг начинает искать компенсацию. Не бывает непонимаемого, бывает то, что не можешь понять ты, но способен некто, чьи возможности безграничны, ибо только так можно осознать и понять бесконечность.
Т.Х.: Бог?
Г.Ф.: Да.
Т.Х.: То есть этот бедолага…
Г.Ф.: Труман. Анри Труман. Офицер навигации. Отличный парень. Это его четвертый рейд. Ну и, сам понимаешь, последний.
Т.Х.: Выходит этот Труман заглянул в бездну?
Г.Ф.: Дело даже не в том, что заглянул, мы
