использовании привлеченных фондов и публикации отрывочных и неполных документов. Эта критика вызвала ответ со стороны Чулошникова, который писал о неблагоприятных обстоятельствах подготовки сборника и, в частности, указывал, что уже после сдачи сборника в печать его составителям удалось случайно найти в фонде академика А. А. Куника указание на дела и приговоры Правительствующего Сената по Оренбургской губернии. В свою очередь Устюгов сделал несколько замечаний на ответ Чулошникова, в которых писал: «Я был бы готов вместе с составителями сборника порадоваться тому счастливому случаю, который помог им обнаружить в фонде Куника указание на дела и приговоры Сената, касающиеся Оренбургской губернии, если бы не знал, что эти же сведения помещены на с. 120 Памятной книжки Московского архива Министерства юстиции, изданной в 1890 г., находящейся в читальном зале ГАФКЭ и доступной без предварительной выписки каждому занимающемуся»[199].
В начале 1938 г. Устюговым на основе вышеназванного отзыва была опубликована рецензия на данный сборник в журнале «Историк-марксист». В ней он уделил основное внимание критике вступительной статьи к сборнику, которая также была написана Чулошниковым и называлась «Феодальные отношения в Башкирии и башкирские восстания XVII и первой половины XVIII в.». В рецензии указывалось на краткость и нечеткость характеристик, даваемых во вступительной статье основным социальным группам населения Башкирии. Кроме этого, критику Устюгова вызвали оценки, данные во вступительной статье общественному строю башкир и башкирским восстаниям. Чулошников утверждал, что к башкирскому обществу полностью применима концепция кочевого феодализма, разработанная Б. Я. Владимирцовым, согласно которой в кочевом обществе феодальная собственность на землю проявлялась через распоряжение различными участками пастбищных территорий[200]. Из признания башкирского общества феодальным следовала характеристика большей части башкир как эксплуатируемых трудящихся масс. Соответственно, эти эксплуатируемые массы рассматривались Чулошниковым как главная движущая сила башкирских восстаний, а сами восстания характеризовались в соответствии с официальной идеологией как революционная борьба башкирского народа против феодально-крепостнического гнета царской России[201]. Однако названные характеристики вступали в противоречие с данными источников, что вынуждало автора постоянно делать оговорки о сохранении родовых институтов, ведущей роли феодалов в башкирских восстаниях и классовой близорукости рядовых башкир, воевавших вместе со своими феодалами против русских крестьян[202].
В своей рецензии Устюгов, не отрицая применения к башкирской знати термина «феодалы», назвал принципиальной ошибкой Чулошникова недооценку родовых пережитков в башкирском обществе, наблюдавшихся, по его словам, не только в XVII в., но и в тридцатых годах XVIII в. Приводя в подтверждение данного тезиса идеологические аргументы,
АРАН. Ф. 1535. Оп. 1. Ед. хр. 299. Л. 7.
