– как?
– Получается?
– Пока не очень. Совсем не получается. Но я стараюсь… – Впервые за вечер он сказал правду. Самую настоящую правду, гораздо более сокровенную, чем даже та, что его зовут Кристиан, что он работает курьером, что он был хорошим сыном и – до самого последнего времени – вполне надежным другом.
– Не думаю, что у тебя что-нибудь получится, – неожиданно заявила Анна.
«Стерва, – тоскливо подумал Кристиан. – Вот стерва!..» Мало того что она блефует, так еще и играет не по правилам. По неписаным правилам великовозрастных дурнушек, в которых сказано, что дурнушка должна поддерживать мужчину в любом его начинании. Быть лояльной — только так можно рассчитывать на снисходительное мужское внимание. Лояльность и понимание изо всех сил – вот тот магический кристалл… тот фильтр, густо замазанный вазелином: сквозь него мужчина начинает видеть дурнушку в ином свете. Почти красивой, ведь способность и готовность понять, поддержать и оправдать, если нужно, смягчает черты. И вносит существенные поправки в образ.
Кристиан не собирается выспрашивать у Анны, почему это она решила, что его мечта недостижима. Начать выспрашивать означало бы опосредованно признать правильность вывода. Он поступит иначе. Сделает то, что хотел; что давно нужно было сделать. И будет долго и с наслаждением смотреть, как под острыми краями фотографии Dasha расползается не только малопривлекательная плоть Анны. Но и все ее теории относительно самого Кристиана.
– Странно, но моя жена думает по-другому.
– Жена? – Анна приподняла бровь. – Так ты женат?
– Уже несколько лет, и счастливо.
– Вот как?
– Да. И моя жена – самая прекрасная женщина на свете.
– Вот как?
Как в замедленной съемке, Кристиан вынул из портмоне фотографию Dasha и положил ее перед Анной. И за секунду до этого – едва лишь он сообщил о своем счастливом браке – за фасадом лица Анны ощущались какие-то неясные подвижки. Насмешливость сменило недоумение, недоумение – плохо скрытая досада; ей не хватило доли секунды, чтобы придать чертам относительное равновесие. Именно в этот крошечный промежуток времени Кристиан и запихнул фотографию.
Эффект превзошел все ожидания.
Фасад рухнул, обдав Кристиана клубами несуществующей строительной пыли, и уже сквозь нее он увидел малоаппетитные внутренности дома по имени Анна. Отклеившиеся обои, отсыревшую штукатурку, обветшавшую мебель; хлам, который даже вещами назвать трудно. Неужели на Анну так подействовала красота другой женщины?.. Жалкая завистница, корчившая из себя царицу мира и всячески пытавшаяся унизить Кристиана, унижена сама.
Что ж, справедливое возмездие свершилось.
Но что-то мешает Кристиану сполна насладиться произведенным эффектом. Что-то подсказывает: не вовремя он воспользовался серборезом-фотокарточкой. И последствия его опрометчивого поступка могут быть самыми непредсказуемыми.
