сказала я, и, развернувшись, продолжила свой путь.
Но следующие её слова заставили меня остановиться и повернуться к ней вновь.
– Этот ребёнок тоже от Димы? – с какой-то затаённой надеждой спросила она.
– Нет! – сознаваться, что у меня их двое и что они, да, от Дмитрия – я не собиралась.
Я вновь направилась к машине, но Анжелика последовала за мной. За то время, что я не видела её, она сильно изменилась. На лице появилось больше морщинок, в глазах нет того блеска, что был при первой нашей встрече. Она шла вся ссутулившись, с опущенными плечами. Как мать, я её прекрасно понимаю. Потерять ребёнка – это большое горе. Но как человека… нет. Доверие их семья в моих глазах потеряла навсегда.
– Вероника, я хотела бы с тобой поговорить и всё объяснить, – начала она.
Резко повернулась в её сторону. Боковым зрением я увидела приближающуюся к нам Милу и вздохнула с облегчением.
– Знаете, Анжелика Николаевна… Для чего бы вы сюда ни приехали, у вас ничего не выйдет. Возвращайтесь назад и не тревожьте нас больше, – строго сказала я.
– Вероника? – позвала меня озадаченная Мила.
– Всё нормально, иди садись в машину! – сказала я подруге. – Не скажу, что была рада с вами повидаться. Надеюсь, больше вас не увижу. До свидания! – сказала я Анжелике Николаевне и, развернувшись, открыла дверцу машины.
– Дмитрий жив! – нервно воскликнула она, и от этих слов я замерла. – Я солгала тебе тогда! Мы хотели, как лучше! Слышишь? Дай мне шанс всё тебе объяснить! – почти выкрикнула она едва не плача. – Я знаю, какой я совершила грех! Мне с ним и жить.
А я была шокирована её словами! Как? Вот как можно солгать на такую тему? Сказать такое о собственном ребёнке?!
– Я рада, что с Дмитрием всё в порядке, – сухо сказала я, после чего, сев в машину, в смятении поехала домой.
Несколько дней я ходила, словно в воду опущенная. В моей голове просто не укладывалось, как такое возможно! Если это правда, что Дмитрий жив (если его мать снова не лжёт), то… как он там? Как жил всё это время? Искал нас или нет? А может, мы зря тогда уехали? Может, он всё же искал нас и не нашёл, – думала я, кусая от разочарования губы. Но тут же одёргивала себя и ругала на чём свет стоит. Если бы хотел найти – нашёл бы! Вон мать его нашла же нас, не поленилась! И зачем только она вновь появилась в нашей жизни?
Наверное, я бы ещё долго ходила так, занимаясь самобичеванием, если бы не Мила. Она честно пыталась достучаться до моего сознания, чтобы выяснить, кто была та старушенция и что она сделала такого, что я сама не своя. Но разговоры оставляли меня безучастной. Я плохо начала спать, у меня стал пропадать аппетит, я перестала на что-либо реагировать. В конце концов, Мила, не выдержав, отвела меня в сторонку, чтобы Дима не видел, и влепила мне звонкую оплеуху, сказав, что я отвратительная мать, раз не замечаю сына и не переживаю за малышей.
И после этого во мне словно плотину прорвало! Я говорила и говорила,
