этой ржавиЖивут в согласье пауки
И выживают на отраве.
Откройте дверь! Закройте дверь!
Вам это ничего не стоит.
У вас же не было потерь,
Для вас: «Любимая!» – пустое.
Тащите кресло, зеркала,
Вот этот бюст, фотообои.
Ах, сколько эта дверь ждала,
Рыдала сколько над собою?!
Но успокоится стена,
Привыкнув через миг к доверью,
Когда-то бывшая она
В забытом доме скорбной дверью.
Не будет петлями скрипеть,
Наутро юною проснётся,
И снова песни будет петь
Тому, кто в комнату вернётся.
Женщина-птица
Не прикасайтесь к ней руками.
Не троньте птицу за плечо,
Она летит в траву, как камень,
И тяжело, и горячо.
А листья жёлтые намокли,
На стенах тесно от афиш,
И в театральные бинокли
На птицу смотрят люди с крыш.
Но это осень, а не птица,
И мне слышны её шумы.
Пора бы нам остановиться,
Но радость выражаем мы.
Она лежит в траве, как камень,
Не разобрать на камне слов.
Не троньте женщину руками
И не зовите докторов.
Ей больно, больно, очень больно…
Какая женщина была?!
Ну, хватит, милые, довольно,
Она же кровью истекла!
Да мало ль с кем была в постели,
Да мало ли за кем пошла!
Без синяков на белом теле
Прожить хотела, не смогла.
А, может, это, правда, птица?
Встаёт, о землю бьёт крылом,
И камень на куски дробится,
А птица тает за углом.
Она не станет крепостною,
Уйдёт дорогами зимы,
Её за этою стеною
И не увидим больше мы.
Но снова камень, осень, птица
В багряных листьях, как в крови.
Летите все, кому летится,
И глаз не прячьте от любви.
Забытая гроздь
– А для кого, – спросите, —
Соком томлюсь, сгораю
В короткие дни осени?
Я и сама не знаю!
Вон виноградарь молча
Мимо прошёл задумчиво.
Нет уже больше мочи
Руки себе выкручивать.
Боязно мне и холодно,
Дети и те – домой.
Будет кому-то голодно
И без меня зимой.
Ладно, что неприметная,
Но вобрала тепло.
Я же почти бессмертная,
Всем холодам назло.
Всем им, не замечающим,
Жаждущим песню спеть.
Сколько же мне кричать ещё,
Сколько на них смотреть?!
Что ж мне, до смерти, что ли
Век одинокой жить,
В пёстрой листве от боли
Слёзы на землю лить?!
Что-то тут бесчеловечное,
Похожее на искус,
Быть и лозою вечною,
Вечною, как Иисус.
Небо спустилось птицами
В этот промозглый сад.
Плачется,
