что-нибудь есть? – вдруг спросил Илья.
– Что? – не поняла Вовка.
– Ну, традиции. Как вот эта, с кофе.
Вовка задумалась. И зачем ему? Еще поднимет на смех. Она ведь не должна нуждаться в родителях, ей почти восемнадцать. От всех этих рассказов она снова чувствует себя ребенком, а так хочется выглядеть независимой.
Вовка нехотя отозвалась:
– По пятницам обсуждаем, что хорошего случилось за неделю. За ужином.
– А плохое – не обсуждаете?
– Не-а. Папа говорит, ну его. Надо думать только о хорошем.
– А еще?
– Еще…
Вовка снова задумалась. Илья слушал внимательно и смеяться не думал. Он даже не улыбался. Кажется, и вправду заинтересовался.
– Каждое лето ездим в поход на Безрыбную, – вспомнила Вовка, но тут же осеклась: – Хотя в последний раз я отвертелась… Повезло. А в этом году не до этого. Да и вообще…
– Не любишь походы?
– Палатки терпеть не могу. Мошкара, шишки под ребрами, корни…
Она скривилась. Пусть не думает, что она таскается за родителями, как глупенькая собачка. У нее есть собственное мнение. И походы она ненавидит.
Хотя чего бы она сейчас не отдала за тот самый утренний запах влажного от росы спальника…
– И тушенку, наверное?
– Ага. Тоже не любишь?
– Не пробовал.
– Да ладно!
– Ага. Ну-ка, а еще что-нибудь? Расскажи.
– Привязался, – рассмеялась Вовка.
– Нет, правда, мне интересно, – мотнул головой Илья.
– Ладно, – сдалась Вовка, и припоминать стало легче. – Еще на Новый Год мы ездим в лесничество под Нежинкой, берем елку.
– А почему не поставить искусственную? Далеко же ехать. Еще тащить…
– Да как же. Это же лесничество! Приходишь, там такие кабинеты деревянные, плесенью воняет, все такое старое, у мужиков во-он такие валенки, и нужно листок получить… Ты же сам сказал, традиция. Вот тебе и традиция.
– А еще?
Они обогнули ограду полицейского отделения. Ветер все нес тополиный пух, и если сощуриться, то казалось, будто метет буран.
– Да зачем тебе? – недоумевала Вовка.
– Так, – пожал плечами Илья. – Интересно. Тебя болтовней развлекаю.
– Моей собственной.
– Так правильно. Это девчонки – мастера трепаться.
Он улыбнулся – косо, хитро. И Вовка тоже улыбнулась.
А вот в приемной беспечность рассеялась. В тесноватой комнатушке было душно, и от солнца, которое лилось через занавески дурного желтого цвета, начинало мутить. Помещение уже давно нуждалось в ремонте, под ногами хрустели куски бетона. За ободранным лаковым столом, развязно пожевывая и тыкая мясистым пальцем в планшет, возвышался дежурный.
– Куда, к кому? – он неохотно приподнял голову.
Жевал он с открытым ртом, громко
