Петровна, как всегда, читала мои мысли.
– Прекрасная берлинская писательница, – отозвалась дама в бусах.
– Мы были в библиотеке, где она читала свою книжку, – призналась я. Голос у меня оказался какой-то писклявый.
– А, «Неделя книги»! – просияли Бусы. – И как вам?
– Дерьмо дерьмом, – ответила Петровна. – Никто не слушал. Кроме нее, – она ткнула в меня пальцем. Я наступила ей на ногу: еще не хватало, чтобы она поведала Бусам, почему я слушала эту Лею. В конце концов, это мое глубоко личное дело.
– У вашего поколения чтение не очень популярно, – сказали Бусы.
– Я бы выразилась иначе, – вежливо ответила Петровна. Они улыбались друг другу, словно были когда-то лучшими подругами, а потом в хлам разругались и вот только недавно опять начали здороваться.
– Так какая книга Леи Эриксон тебя интересует? – Бусы повернулись ко мне.
Я как дура забыла название. И полезла в сумку за флаером.
– Там что-то о девочке, у которой разводятся родители, – пробормотала я. И при этом залилась краской, как будто объявила во всеуслышание, какой у меня рисунок на трусах.
– «То, о чем ты никогда не узнаешь»! – воскликнули Бусы с улыбкой фокусника, извлекающего кролика из шляпы. – Сейчас посмотрю, есть ли она у нас.
Она посмотрела в компьютере, потопталась перед стеллажом, а потом и вовсе свалила куда-то в подсобку. Наверно, там еще уйма всяких разных томов. Я аж взмокла. Петровна взяла из стопки книжку, на обложке которой красовался страус. Раскрыла на середине. Тут Бусы как раз вернулись. С сегодняшней книжкой в руках.
– Это она! Та самая!
Бусы улыбнулись.
– Видно, тебе уже не терпится прочесть!
– А вы ее читали? – поинтересовалась я и почувствовала, как что-то ужалило меня в самое сердце. Мне совсем не хотелось, чтобы она через свои толстые очки подглядела в мою историю. Хотя я была с ней совершенно не знакома и знакомиться не собиралась. Ну вот и ей со мной знакомиться ни к чему, тем более таким способом.
– Я – нет, но читала моя коллега, и ей очень понравилось. – Продавщица взяла мою двадцатку, нежно разгладила ее и стала набирать сдачу: пять евро пять центов. Я с тяжелым сердцем проводила взглядом свою кровную денежку. Сущее разорение! Никогда в жизни я не думала отслюнявить столько бабок за сто пятьдесят страниц. – А ты как, советуешь?
– Нет! – в ужасе завопила я. – Не советую! Читайте что-нибудь другое!
Сбитые с толку Бусы протянули мне сдачу, положили книгу в бумажный пакет и сунули туда же закладку.
Петровну, как водится, потянуло в «Старбакс», раз уж мы все равно рядом. Для нее «Старбакс», как она однажды призналась, – воплощение благополучия и стабильности. Уже за одно это она благодарна эмигрировавшим родителям. В киргизской деревушке, откуда они родом, она бы сейчас в лучшем случае хлебала черный чай с маслом у какой-нибудь тетушки.
– Буэ, –
