что наука и религия действительно диаметрально противоположны, но их можно соединить мостом. Мост не сделает их одним целым. На самом деле, мост сделает их отличия еще более явными, еще более заметными.
Религия может иметь научный оттенок, она может быть систематичной, методичной, но она никогда не станет наукой, она всегда будет оставаться мистикой. Она может что-то перенять у науки, например, ее подход, терминологию, но при этом она все равно останется мистикой, поэзией.
Поэзию можно перевести на язык прозы, прозу можно перевести на язык поэзии. Но перевод прозы на язык поэзии не превратит ее в поэзию – она останется прозой. И перевод поэзии на язык прозы не сделает из нее прозу, она останется поэзией. Будда говорит прозой, но то, что он говорит, является поэзией.
Я не поэт. Я говорю прозой, но то, что я говорю, является поэзией, душа моих слов – поэзия. И она остается поэзией.
Религия может использовать научную систематизацию – именно это сделали Тантра и йога. Наука может использовать мистицизм как метод проникновения в реальность – все великие ученые так и поступали, – но она все равно остается наукой. Она, прежде всего, полагается на рассудок. Религия не полагается на рассудок. На своей периферии религия может стать научной, но в сердцевине она остается иррациональной. На периферии наука может стать очень, очень поэтичной, но в сердцевине она остается рациональной.
Альберт Эйнштейн и другие великие ученые, великие исследователи, очень похожи на мистиков. Их исследование реальности почти идентично исследованию реальности Вильямом Блейком. Глаза Эйнштейна исполнены мистицизма, но глубоко внутри он полагается на разум. Даже если при помощи своих поэтических чувств, при помощи интуиции он совершает какое-то открытие, он тут же переводит его на язык разума. Он может доверять ему только тогда, когда оно становится рациональным.
И то же самое происходит с мистиком: даже если он узнает о реальности что-нибудь очень рациональное, он преобразует это знание в иррациональное, он переводит его на язык поэзии.
Они противоположны, но их можно соединить мостом – и они всегда соединяются, когда вам встречается противоречивый человек. Но такой человек всегда противоречив. Он говорит одновременно на двух языках, он говорит противоречиями, парадоксами. Все великие ученые и все великие мистики парадоксальны.
Мастер – религии или науки – просто обязан быть парадоксальным. Он не может быть одномерным, он должен быть в гармонии с обеими реальностями – но тогда его очень и очень трудно понять.
Вам трудно со мной, потому что я говорю об иррациональном, но я говорю о нем рационально. Я целиком и полностью за нелогичность. Но мой подход? Я постепенно убеждаю вас в нелогичном с помощью логики. Я доказываю нелогичное, приводя доводы. И мои доводы в пользу нелогичного неизбежно являются логичными, поскольку довод как таковой не может быть нелогичным – он должен быть логичным.
Недавно я упомянул, что в древних писаниях говорилось о том, что на входе в каждый храм должно быть, по крайней мере, одно
