талант на обучение собак. Вроде бы и дворняга, а уже стойкая ненависть к проклятым фашистам выработана.
Все бойцы уважительно посмотрели на безродного пса.
Петяша хотел было вскочить, выпрямиться во весь рост, приложить руку к пилотке, отдавая честь, чтобы сказать «Служу Советскому Союзу и товарищу Сталину!», как вдруг вдали послышался звук летящего фашистского самолёта. Без всякой команды солдаты залегли в окопчике.
12 октября шум боя приблизился настолько, что весь батальон понял: битва будет безжалостной и чем всё кончится – неизвестно.
Ранним утром по полю поползли четыре танка. Легкие пушчонки «сорока-пятки» произвели несколько выстрелов и поменяли позиции. Два передних танка вроде бы лениво повели стволами, но звуки выстрелов оглушили, и комья земли поднялись вверх. Ротный передал по рации команду артиллеристам больше не стрелять, и танки бестрепетно продолжили свой страшный путь смерти. Так как в них больше не стреляли, то немецкие танкисты подумали, что их выстрелы оказались точными.
Один из солдат начал обвязывать себя пятью гранатами. Он поймал удивленный взгляд Петруши и хрипло сказал:
– Подползу поближе, брошу гранату. Постараюсь попасть в гусеницу. Если промажу – прыгну на танк. Не забывайте солдата Зубарева, однополчане! У нас у всех одна доля – биться за страну.
Но Петя неожиданно для всех два раза негромко свистнул и к нему подбежала такса. Подняла умную морду и застыла в готовности выполнить любой приказ.
– Снимай связку! – приказал Пётр Зубареву.
Тот подчинился его властному голосу, но одну гранату, которую зажал в левой руке, оставил.
Политрук почти беззвучно спросил:
– Петруша! Ты что, хочешь, чтобы наш окоп проклятые фашисты отутюжили? А нас раздавили?
Петр отрицательно покачал головой. Он ловко прикрепил три гранаты на спину таксе, что-то прошептал ей на ухо, поцеловал прямо в морду и лёгким движением направил вперёд. Такса выползла из окопа и исчезла.
Все зачарованно смотрели: что же будет дальше?
Танки, освещённые солнцем, всё приближались и приближались. И они уже не казались маленькими спичечными коробками, но становились всё огромнее и огромнее.
Петя свистнул один раз, и к нему подбежала дворняжка Джульетта. Оставшиеся две гранаты он прикрепил к ней. И снова тот же прощальный ритуал. И снова лёгкое похлопывание по спине собаки перед расставанием.
Политрук удивлённо заметил:
– Петяша! Так у тебя на каждую собаку свой свист?
Пётр не успел ответить, как вдруг раздался взрыв, и шедший первым немецкий танк объяло пламенем.
– Эх, таксуля-таксуля! – плачущим голосом сказал Петруша. Может быть, встретимся с тобой когда-нибудь в раю.
Все находящиеся в окопе пригорюнились и сняли пилотки.
На втором танке открылся люк, из которого вылез удивлённый
