ободряюще кивал каждому из нас. И его взгляд успокаивал, снимал многовольтное напряжение с наших душ…
Два месяца пролетели как один день. Второгодки называют нас «дедушками».
Утром метём плац. Сосновые иголки, застрявшие в недельной давности лужах, проскальзывают под метлой. А ветер снова и снова швыряет их горстями туда, где уже очищались квадраты, за креплённые за нами навечно, как заявил Колька Смирнов из Владимира.
– Тут дел немного, – рисовал он нам перспективу проживания в военном городке, а точней, «учебке». – Ну, с утра, там, лужи разгоните, строевой тренаж пройдёте, потом занятия по матчасти до обеда. В перерывах заботливый прапорщик Гапончук запустит вокруг учебного корпуса на три круга. Это – чтоб аппетит нагулять. В два – наш ресторан. Вкусно, сытно, калорийно, все блюда-по-солдатски. А потом вообще рай – целых пятнадцать минут перерыв. Затем сплошной балдёж – надеть, снять противогаз. Увлекательная игра. Её очень любит Гапончук. Поигрались, поигрались – и на плац. Метёлочку в зубы – и каждый свой район глянцует. Короче, времени на всякие там весёлые вещи хоть отбавляй…
И вот мы метём. Сеет народившийся невесть из чего дождичек, хлюпают по лужам кирзачи.
Я закуриваю и прислоняюсь к дереву. Непонятное чувство охватывает, когда слышу любимую песню. В это осеннее блёклое утро вольно и по-особому печально звучит голос Руслановой; «Поедем, красотка, кататься…».
– Чёрта с два, – делаю я глубокую затяжку. – Не поедем, – уже два месяца ни одного письма.
«Давно я тебя поджидал…».
– Ну, и что с того? – завожусь я и вижуперед собой лейтенанта Беленького. Подтянутый, в отполированных до зеркального отражения сапогах, так не вяжущихся с погодой, он подходит неожиданно, здоровается.
– Ну, что, привыкаете?
Я озабоченно начинаю крутить головой, и прятать за спину окурок.
«Что я тебе, друг что ли?» – теряюсь и не знаю, о чём говорить.
– Нормально, – пожал плечами.
– Слышал, боксируете?
– Изредка, со временем пока туго…
– Ничего, всё наладится.
Командир отделения, младший сержант Владимир Силкин, 1975 г.
Лейтенант ушёл. А днём, когда бежали три километра, Беленький пристроился к косяку, в котором я финишировал. Поравнявшись, крикнул: «А может, попробуем вечером?»
– Что? – задыхаясь потянул я.
– Ну вот и хорошо, я знал, что вы согласитесь, – заразительно засмеялся он, ускоряя бег и легко оставляя нас позади.
… Перчатки были старенькие, белые от соли и пота. Здесь, в учебке, они лежали в курилке. Распоряжались ими младшие командиры. Если по рассеянности не спросил разрешения войти в эту комнату, надевай перчатки и работай с тенью пятнадцать минут.
Теперь против меня стоял не условный соперник, а лейтенант. Стоял и улыбался. Наверное, и не знал, что перед ним чемпион области, работавший по нормативу кандидата
