друга, доведённые силой своих эмоций до экстаза. И ни на мгновение их тела не расплетались. Потом забывались на краткие мгновения, но пульсация обоюдоострого желания пробуждала их вновь и вновь.
Ощущение чистоты и непорочности их соитий не покидало её. Все нюансы их чувств были наполнены чувственной нежностью, звоном дивных тонких мелодий. Жертвенность их чувств дрожала в каждом прикосновении их, в каждом взгляде их, в каждом поцелуе.
– Любовь моя! Жизнь моя! – со стоном шептал он ей.
– Любовь моя! Жизнь моя! – эхом откликалась она.
– Ты – моя жизнь, – нежно прикасался он губами к её коже.
– Ты – моя жизнь, – вторил ему её стон.
Целый мир помещался в их шалаше. Никакой другой мир им был не нужен.
Вставало солнце – они засыпали, переплетя свои тела и души.
6.
Он не знал – так думала она. Но иногда среди ночи она пробуждалась от острого желания растерзать его, лежавшего рядом. Это желание было таким неутолимым, что она сжимала зубы, чтобы не завыть. Какое-то движение начиналось в её теле. Какие-то новые течения открывались в нем. Ей нужна была его кровь. Она вставала на колени рядом с ним, спящим, и начинала принюхиваться как зверь, к запахам, исходившим от его тела. Постепенно она наклонялась все ближе и ближе и, наконец, наступал момент, когда её лицо почти касалось его шеи. Рот её начинал приоткрываться в зверином оскале, челюсти напрягались, и клыки начинали мерцать в темноте своей белизной… И он начинал ворочаться. Мгновенно её тело расслаблялось, и желание близости с ним захлёстывало её. В этот момент он обнимал её за шею и впивался губами в её губы – она забывала обо всем на свете, и мир начинал качаться в ней, и под ней, и над ней.
А потом вставало солнце, и они засыпали, переплетя свои тела и души.
Она думала, что он не знал… «Любовь моя. Жизнь моя. Я же умру без тебя. Единственная. Не уходи. Никогда». «Никогда», – эхом откликалась она.
7.
… – Никогда, – эхом ответила она…
В лесу, как и все последнее время, стояла белая тишина. Птицы умолкли окончательно, ручей с трудом пробивался сквозь корочки льда, сковавшего его по краям и местами – посередине. Тихо-тихо падал снег. Он ложился тоненьким покрывалом. Сквозь него ещё была видна трава, опавшие листья. Кустики можжевельника стояли чуть припорошённые, красуясь тёмно-синими глянцевыми ягодами. Сосны и ели зеленели. Они не скоро ещё покроются шапками снега. У них все ещё было впереди…
А вот у неё и незнакомца (он так и не назвался), все уже, казалось, было в прошлом. Будущего у них не было. Это стало очевидным для неё внезапно. Как до сих пор она могла не видеть очевидного? Как могла позволить себе так забыться? Почему реальность происходящего не доходила до неё столько времени? В каких потёмках
