устами Божиими, зеницею ока Божия; впрочем, и здесь будут тебя уважать все честные и правдивые люди, а на небе ублажат тебя Ангелы и все святые и с радостью примут душу твою в небесные селения, когда она разлучится от этого смертного тела, ибо небожители не без участия смотрят на здешние наши подвиги добродетели и нашу борьбу с грехом и неправдою, а с великим участием и сочувствием, как члены единого тела Христова, как и Господь засвидетельствовал, говоря, что радость бывает на небеси о едином грешнике кающемся (Лк. 15, 7) или как апостол говорит: аще ли же славится един уд, с ним радуются вси уди (1 Кор. 12, 26). И как спокойна совесть, как доволен бывает человек, когда выскажет святую правду, и как мучит совесть, когда постыдится или побоится высказать ее, когда нужно! А ведь отчего же, большею частью, и умножается неправда и дерзко поднимает свою голову, как не от того, что дают ей, как говорится, волю, не обличают ее. Впрочем, благоразумие требует – не всегда и не всякому высказывать правду: 1) не нужно заявлять свою правду, когда дело до нас не касается, когда есть для этого люди, призванные своею должностью говорить правду; 2) когда предвидим, что слово правды ввергнет нас в явную опасность, а пользы от нашего слова не выйдет ровно никакой. Тогда лучше тайно молиться Богу, чтобы Он Сам вразумил неправедных и наставил их на путь правды или послал могущих и способных людей обличить неправду! И добродетель требует умеренности и благоразумия, так что без благоразумия добродетель бывает уже не добродетель или теряет много своей цены.
Блажени есте, егда поносят вам, и ижденут, и рекут всяк зол глагол на вы, лжуще Мене ради. Есть ли и теперь поношения и гонения за правду, за веру Христову? Есть и будут до скончания мира, потому что еще не пришло Царствие Божие во всей силе для многих, а для большей части еще и совсем не пришло; еще много нечестия и неправды в самых христианских обществах; еще не связан сатана и свободно обходит землю и проходит поднебесную, и теперь-то, кажется, он наиболее свирепствует на держащихся правой веры, ведый, яко время мало имать (Откр. 12, 12). Только теперь он гонит не пытками, не казнями, а неверием, мнимым прогрессом (движением вперед), либеральностью, попросту – вольнодумством, безразборчивостью к верам и дерзким отрицанием веры; поношением, насмешками, кощунством, клеветою, или гордым невниманием и презрением. Благочестивых людей ныне обзывают именами ханжей, рутинеров, людей отсталых, с узкими взглядами; веру христианскую называют верою черни; христианскую сострадательность – слабодушием и нервною раздражительностью; милостыню – глупою расточительностью; наружную молитву – лицемерием; услаждение и радость молитвенную – идиотством (едва не сумасшествием); напротив, широкую разнузданность плоти или распущенность, угождение всем ее бесчисленным похотям – современным прогрессом; отчуждение же от молитвы домашней и общественной, отвержение всякой обрядности в вере, жизнь, непохожую ни на христианскую, ни на жидовскую, ни на татарскую, ни на языческую, а какую-то
